Джеймс Маллинсон "Отличительные признаки йогов: традиции и трансформация"

В XI-XV веках появился ряд работ на санскрите, которые обучают методу хатха-йоги, уделяющему значительное внимание физической практике. Техники хатха-йоги — многие из них, возможно, составляли часть аскетической практики уже более тысячи лет, прежде чем появиться в письменном виде — влились в те дальнейшие формулировки йоги, в том числе ортодоксальные, например, как в поздних Упанишадах. Они составляют основу большей части йоги, которую практикуют в мире сегодня.

В рамках текстов хатха-йоги можно выделить две парадигмы йоги. Первая — старшая — традиция йогинов, описанная в ранних источниках, связана с физической практикой тапаса — аскетизмом. Это совокупность методов физической практики для контроля дыхания и блокировки нисходящего потока и потери семени, которое считалось квинтэссенцией жизни. Контроль дыхания и семени способствует контролю ума, а также идеальному здоровью и долголетию. В классическом определении хатха-йоги, встречающемся в наиболее авторитетных источниках по этой теме, например, в «Хатха-йога Прадипике» XV века, — это вторая парадигма, а именно тантрическая йога, которая накладывается на этот древний аскетический метод. Как учат в основополагающих текстах, составленных между V и X-м веками н.э., тантрическая йога состоит по большей части из медитаций на ряд более тонких элементов — их последовательность представлена в некоторых текстах каула-тантры X-го века, — и продолжается визуализацией подъема богини-змеи Кундалини по нескольким «колесам» — чакрам, или «лотосам» — падмам, расположенным вдоль центрального канала тела.

Конечной целью обеих парадигм йоги была мокша — «освобождение», достичь которого можно во время жизни. В процессе могут появиться, как считается, различные сверхспособности — сиддхи, — это полезные в обычной жизни качества, такие как преодоление голода и жажды, а также и способность летать и обретение бессмертного тела. В древней аскетической традиции сиддхи являются последними «препятствиями» перед достижением конечной цели; тантрическая традиция утверждает, что сиддхи могут и сами стать конечной целью.

Такое смешивание традиций йоги позволяет предположить, что, чтобы обмен техниками проходил свободно, необходима аскетическая обстановка. Предположение подтверждает отсутствие акцента на отдельные течения в раннем корпусе текстов хатха-йоги. В самом раннем тексте по йоге, где она явно названа хатхой, заявлено: «Будь то брамин, аскет, буддист, джайн, носящий череп или материалист, мудрым станет тот, кто наделен верой и постоянно посвящает себя практике [хатха]-йоги, он достигнет успеха в полной мере».

Ранние картины эпохи Великих Моголов свидетельствуют об аскетическом типаже. Йоги имеют длинные, спутанные волосы и бороды, они голые или почти голые — и их одежда коричнево-желтых оттенков, охристого цвета. Они покрывают свои тела пеплом. Наряду с этими давними признаками аскетов, йогов эпохи Великих Моголов отличают некоторые дополнительные, более новые атрибуты. Они носят изогнутые серьги, сидят вокруг тлеющих костров, и пьют настои конопли. Возьмем, например, первый лист из Санкт-Петербургского альбома (муракка), где содержатся одни из лучших ранних изображений индийских йогов эпохи Великих Моголов: на нем изображен лагерь аскетов (рис. 1); или два листа из рукописи «Акбар-наме», где показана битва между двумя подотрядами саньясинов (рис. 2 и 3).

Хотя две традиции йоги, очевидно, взаимодействовали, обладали общими теориями и практикой, линии традиций остались обособленными. Древнюю традицию представляли соблюдавшие целибат аскеты; сейчас эти группы составляют монашеские ордена Дашанами-санньяси и Рамананди. Что касается последователей тантры, например, Матьсиендры и Горакши, то они теперь формируют ордена аскетов, известных как натхи. Первые упоминания об этих орденах появились только с началом эпохи Великих Моголов. Наряду с удасинами, сикхским религиозным течением, сегодня они по-прежнему являются крупнейшими орденами аскетов в северной Индии.

Согласно обнаруженным нами свидетельствам, на двух иллюстрациях (рис. 2 и 3) к «Акбар-наме» (1590-1595 гг.) аскеты изображены участниками битвы. А изображенные в «Бабур-наме» (рис. 7 и 8) принадлежат линиям двух отдельных традиций йоги.

На рис. 2 и 3 изображена битва, за которой наблюдал император Акбар, состоявшаяся в 1567 году на берегах водоема у Курукшетры. В битве участвуют две соперничавших группы йогов-монахов, и причиной битвы послужил спор, кому достанется лучшее место для сбора подати на празднике. В описании битвы автор «Акбар-наме» Абу-л Фазл назвал ее участников «Пури» и «Гири», по сей день это два из «десяти имен» Дашанами-саньяси (что значит «имеющие десять имен»).

На рис. 7 и 8 представлены иллюстрации из «Бабар-наме», рукописи 1590 года, изображен момент посещения императором Бабуром в 1519 году монастыря в Гуркхаттри (современный Пешвар, Пакистан). Сама рукопись и иллюстрации к ней созданы под патронажем Акбара, который и сам посещал Гуркхаттри дважды в 1581 году, поэтому, скорее всего, на иллюстрациях изображен монастырь и его обитатели того времени. До отделения Индии Гуркхаттри был важным центром ордена натхов-аскетов, в том месте до сих пор стоит храм, посвященный Горакше, его основателю. Это не служит подтверждением того, что Гуркхаттри принадлежал натхам, будь то во время визита Бабура или Акбара. Многие из таких храмов сменили владельцев с течением времени. И в «Бабур-наме» обитатели Гуркхаттри названы не натхами, а джогами — это общеупотребительное название санскритских йогов, которое может относиться к аскетам множества традиций. Однако по трем признакам, отличающим их от санньясинов, изображенных в «Акбар-наме» во время битвы при Курукшетре, мы можем сделать вывод, что они были натхами.

Первым признаком является ношение украшений из рога на нити на шее. Сегодня единственным надежным признаком натхов является ношение таких украшений из рога (см. рис 11). Натхи сейчас называют их «нада», но раньше, возможно, в период средневековья, было распространено другое название — «синги». В средневековой литературе на хинди синги, как правило, упоминаются как атрибуты йогов. И йоги, которые носят синги, иногда считались последователями Горакши. Санскритские тексты по хатха-йоге даже те, которые имели отношение к Горакше, в силу отсутствия разделения на религиозные течения, содержат несколько упоминаний о характерных для отдельных направлений опознавательных знаках, но не о синги. При этом другие источники на санскрите связывают последователей Горакши с этим признаком — ношением украшений из рога.

Поэтому в начале XVI-го века южноиндийская драма на санскрите описывает аскета капалика, произносящего «Горакша, Горакша», дующего в рог. В десятой главе санскритской повести из Бенгали, относящейся ко второй половине XVI-го века или более раннему периоду, рассказывает о йоге Чандранатхе, которому пришлось выйти из медитативного состояния из-за того, что другие йоги дули в рог. С XIV по XVI век путешественники в те регионы, которые имеют отношение к ранним упоминаниям о Горакше, писали о применении рогов йогами. Есть подтверждения о том, что аскетов, носящих украшения из рога, считали натхами: изображения ежегодного фестиваля Урс в честь Му'инуддина Чишти в Аджмере, работы 1650-х гг., хранящиеся сейчас в Музее Виктории и Альберта в Лондоне. В нижней части картины изображена группа аскетов-индуистов. Четвертая и пятая фигуры справа, демонстрирующие синги, на картине опознаются как Матсиендра и Горакша, первые гуру натхов из числа людей.

Два других отличительных признака натхов — шейное украшение и головная повязка, с которыми изображены трое аскетов на рис. 8. В конце XVI-го века иезуит Монсеррат, путешествуя, посетил Балнатх Тилла, известный храм натхов в районе реки Джхелум в Пенджабе, Пакистан. До отделения этой территории от Индии это был главный храм ордена. В описании монахов, живущих в Тилла, Монсеррат отметил: «Признаком ранга лидера является лента из шелка, повязанная вокруг головы — не туго, чтобы можно было сдвигать вниз и вверх. Они носят по три или четыре повязки». В описании, по всей видимости, смешивается два предмета одежды, которые встречаются на большинстве картин эпохи Великих Моголов, где изображались йоги, — обычная головная повязка и шейное украшение в виде цветных лент, свисающих вниз (тех самых шелковых лент, о которых писал Монсеррат). Такие сейчас уже не носят, но на картинах эпохи Великих Моголов, изображающих йогов, они помогают идентифицировать тех, кто принадлежит к ордену натхов.

Эти признаки принадлежности к ордену натхов — украшения из рога, повязки и шейные украшения — позволяют нам идентифицировать аскетов среди множества йогинов, изображенных на картинах, относящихся к ранней эпохе Великих Моголов, например, как те натхи, которые изображены на прекрасной картине XVII-го века (рис. 9).

Идентифицировав последователей сампрадаи натхов, мы можем отметить и другие признаки, которые отличают натхов, изображенных на иллюстрациях, относящихся к одному времени, от саньясинов. Например, первые носили накидки и плащи, держали собак, а также использовали лопатки для пепла. Между тем, саньясины, как и предполагает отречение, подразумеваемое согласно названию, делали сравнительно мало, чтобы как-то приукрасить свои оригинальные аскетические характеристики, таким образом, их лучший отличительный признак — отсутствие каких-либо признаков. Особенности натхов отмечены выше. Действительно, в некоторых случаях, их отречение предполагало отсутствие одежды, но натхи никогда не были голыми. Таким образом, на рисунке 1 показан лагерь саньясинов.

Изображений саньясинов, относящихся к эпохе Великих Моголов, сохранилось меньше, чем таких изображений натхов. В северной индийской аскетической традиции натхов, с которой столкнулись моголы, были тесно связаны с традицией сантов — святых людей, которые, как и они, верили в бесформенного, безусловного Бога. Эта богословская открытость, проявляющаяся, среди прочего, презрением к законам чистоты, различиям кастовой системы, которым следовали более ортодоксальные индуистские аскеты, позволила им свободно ассимилироваться. Например, заключались смешанные браки с моголами-мусульманами, которых последователи других индуистских традиций, придерживающихся кастовой системы, считали млеччхами (т.е. варварами). Кроме того, натхи не участвовали в военных действиях, в отличие от саньясинов, чья воинственность стала бы препятствием для взаимодействия с моголами. Большее влияние натхов при дворе династии Великих Моголов в дальнейшем подтверждается преобладанием их учения в Персидских тестах по йоге, созданных в эпоху Великих Моголов.

Критерии, используемые выше для идентификации натхов и саньясинов, изображенных на картинах, относящихся к началу эпохи Великих Моголов, выделены исключительно на основе источников, современных или более ранних, чем сами картины. Это потому, что применяя современные этнографические данные для интерпретации этих изображений, можно столкнуться с определенными подводными камнями. Читатель, знакомый с традицией натхов, возможно, уже задавался вопросом, почему мало упоминаний о серьгах. Ведь сейчас натхи известны тем, что носят изогнутые дугой серьги через хрящи ушей, которые разрезают кинжалом во время обряда посвящения.

По этой причине их иногда называют канфата («с расщепленными ушами»), это уничижительное название, которое они сами стараются не использовать. Совсем немногие другие аскеты носят какие-либо серьги в наше время, насколько я знаю, никто не носит их в стиле канфата. Сейчас исключительно сообщество натхов отличается ношением изогнутых дугой серег; поэтому многие ученые стали принимать тех, кто носит серьги, упоминаемых в текстах, или на художественных изображениях, за натхов, что не всегда так. В Индии серьги всегда были признаком божественного и высокого ранга. Отсюда изображения Будды с проколотыми мочками ушей, но без серег, что означает его отрешение: он оставил тяжелые ювелирные украшения, которые носил, когда был принцем. Бодхисаттвы Махаяны и последователи тантры (сиддхи) задумывались как правители своих царств, часто описываются и изображаются носящими серьги (и другие регалии). Эти сиддхи — буддисты и индуисты — были, возможно, первыми аскетами, носившими серьги; точно так же, как другие аскеты — капалика («носящие череп») — носили их, согласно свидетельствам.

В средневековых народных текстах, современной живописи начала эпохи Великих Моголов серьги почти всегда присутствовали в списке признаков йогов (как правило, в качестве мудры). Зачастую они ассоциировались с последователями Горакши. Если обратить внимание на уши тех, кто изображен на рисунках 1-3 и 7-9, мы сможем заметить удивительные особенности. Во-первых, почти все йоги, будь то натхи или саньясины, носят серьги. Во-вторых, их серьги не идут через хрящ ушной раковины. На изображениях саньясинов до XVIII-го века зачастую они носят серьги, и до конца XVIII — начала XIX-го века на картинах не встречались натхи с серьгами в стиле канфата. Прекрасным примером служит картина, изображающая двух аскетов, иллюстрация из рукописи «Тасхрихи ал-аквам», повествующей о религиозных течениях, кастах и племенах Индии, выполненная по заказу полковника Джеймса Скиннера и завершенная в 1825 году (рис.11). Аскет слева идентифицируется как акхар, т.е. натх, готовящийся принять полное посвящение, более подробно изображенный на другой картине того же периода. Один аскет справа, который носит синги на шее и серьги в стиле канфата, уже прошел обряд посвящения, известно его имя — Самбху Натх.

Путешественники XVI-го века и более позднего периода в своих комментариях упоминали о том, что йоги носят серьги, но до примерно 1800 года нет внешних упоминаний о серьгах в стиле канфата. Поэт XVII-го века Сандардас, ранние произведения которого относят к 1684 году, противопоставляет носящих серьги джогинов и выращивающих джату саньясинов (пад 135); и в другом месте высмеивает рассечение ушей (kān pharāi «кан фараи») в качестве способа постижения йоги (сакхи 16.23). Поскольку на картинах, относящихся к расцвету эпохи Великих Моголов (до 1640 г.), изображений йогинов с расщепленными ушами не встречалось, вероятно, такая практика сформировалась во второй половине XVII-го века. Уничижительное наименование «канфата» при этом не употреблялось до второй половины XVIII-го века, что позволяет предположить, что практика не была распространена до того времени. Применение натхами такого экстремального стиля в ношении серег, как канфата, в целом, четко ассоциировалось с орденом натхов, в результате другие аскеты стали отказываться от этой практики.

Общепризнанная история натхов основана на агиографии и на допущении, что орден основан в XII-м веке Горакшей, состоит из 12 орденов, где при посвящении ученикам одевали серьги через ушной хрящ. Расцвет ордена, согласно свидетельствам, был в XVIII-м веке или около того, после чего развитие постоянно шло на спад. Но тщательный анализ исторических источников показывает, что более вероятен противоположный ход развития. Первая организация, объединившая под своим началом все линии передачи натхов, была основана в 1906 году. Зачастую в истории йоги и йогов термин «традиция (сампрадая) натхов» (орден натхов) объединяет фактически несколько разрозненных орденов, линии которых восходят к тому или иному сиддхе тантрической традиции. Следовательно, Джаландхарнатх был охраняющим божеством Махараджи Джодхпура Ман Сингха в начале XIX-го века, а Горакша играл второстепенную роль в текстах и картинах, созданных при дворе Ман Сингха до конца его правления (1803-1843 гг.). Серьги в стиле канфата стали использоваться в процессе того, как Горакша становился главой ордена, и по легенде они всегда ассоциируются с Горакшей. Самое раннее изображение Джаландхарнатха в период правления Ман Сингха — картина с ним на его сидении в Джайлоре, где он и его ученики показаны с серьгами в мочках ушей (рис. 12). На последующих изображениях натхов этого региона, например, другой изображающей Джаландхарнатха картине — с листа в «Натх Чарита» (рис. 13), они носят серьги в стиле канфата. В «Натх Чарита» Горакшей назван тот, кого ранее считали Джаландхарнатхом. Джаландхарнатх также считается Балнатхом, Балнатхом Тиллой, который ко второй половине XVIII-го века, как упоминалось выше, также известен как Горакх Тилла. 

Точно так же, как серьги натхов изменились в результате изменений сампрадаи натхов, изменились и украшения из рога. Синги, которые сегодня носят натхи, представляют собой более сложный комплекс, чем изображенные на картинах эпохи Великих Моголов. Там они, по всей видимости, сделаны из рога антилопы длиной 8-10 см, и их носили на короткой нити на шее длиной всего до верхней части грудной клетки. Сегодня ансамбль синги представляют собой стилизованный миниатюрный рог  — похожий на свисток  — около 3 см в длину и 1 см в диаметре, сделанный из множества разных материалов, от золота до пластика. Синги носят на шее с кольцом (павитри) и плодом рудракши (Elaeocarpus ganitrus Roxb.) на длинной, практически до талии, нити из черной шерсти. 

Натхи называют этот комплект «сели» или «джанео» (рис.14). Последнее — слово на хинди, обозначающее «яджня-павита» или «священная нить», которую носили дважды рожденные индусы; является ключом к изменениям в шейных украшениях натхов.

Переломный момент изменения натхами конфигурации синги можно отметить по картинам эпохи правления Ман Сингха в Джодхпуре. На рисунке 12 изображен Джаландхарнатх и его последователи, на все них — стилизованные синги на коротких нитях на шее без кольца и плода рудракши в том же виде, как показано на рис. 7, 8 и 9. Когда Джаландхарнатха стали изображать в «зрелом» образе, он и его последователи всегда были с синги. Они были без кольца и рудракши, на черной нити длиной до талии, как правило, на шее: на тот же манер, что и на йоге на рис. 11, но иногда через одно плечо и под другим на манер священной нити брамина. По всей видимости, что новый, более длинный комплект — что-то вроде имитации джанео браминов. В период своего расцвета в Джодхпуре натхи-домовладельцы «начали перенимать обычаи высшей касты индуистов», и мы видим в текстах, созданных под началом Ман Сингха, попытку согласовать более раннюю, не ортодоксальную, традицию натхов и классический индуизм. 

Наиболее значительной вехой в индуистской теологии является разделение между шиваизмом, где высшим существом считается Шива или его супруга Деви; и вайшнавизмом, где высшим существом считают Вишну или одно из его воплощений (аватар), обычно, Раму или Кришну. Это разделение проявилось наиболее жестко в XVIII веке, когда противостояние между военизированными отрядами двух орденов, практикующих йогу, — шиваитами Дашанами-саньяси и вайшнавами Вайрагья (крупнейшим орденом которых является Рамананди) — уносило жизни тысяч аскетов. До сих пор лагерь садху на празднике Кумбха-мела каждые три года разделяется на армию Шивы и армию Рамы (см. рис. 15). Тем не менее судя по изображениям аскетов на картинах эпохи Великих Моголов, ситуация в XVI-XVII веках была совершенно иной, и в этом мы убедимся дальше. 

Сегодняшние натхи, как и саньяси, явные шиваиты, но, как свидетельствуют картины, так было не всегда: до конца XVIII-го века натхи не обладали отличительными признаками шиваитов, например, не носили ни украшения из рудракши, ни трипундры (горизонтальных полос на лбу, сделанных с помощью пепла). Нынешняя конфигурация джанео натхов — с кольцом и плодом рудракши, дополняющими синги на длинной черной нити, кажется, используется, самое раннее с XIX-го века: тогда это было новшеством. Поскольку традиция натхов восходит к шиваитской тантрической традиции, нам представляется странным отсутствие отличительных черт, характерных для шиваитов, у тех, кого изображают картины эпохи Великих Моголов. Возможно, это связано с их верой в бесформенный абсолют, ведь именно эти убеждения преобладают в северо-индийских аскетических орденах в поздней средневековой Индии. 

Но не только натхи на картинах эпохи Великих Моголов не имеют отличительных признаков шиваитов; насколько мне известно, ни один аскет любого толка не изображен ни с горизонтальными полосами на лбу – трипундрой, ни с шейным украшением из плодов рудракши. Сегодняшние дашанами-саньяси точно шиваиты, поэтому отсутствие отличительных признаков шиваиизма на их изображениях эпохи Великих Моголов особенно удивляет. В мифах, Шива часто изображается как образцовый йогин, в результате чего аскетизм и занятия йогой стали считаться практикой шиваитов. А все не связанные с шиваизмом проявления рассматривались как адаптация традиций шиваизма. И все же, согласно ранним источникам, взаимосвязь аскетизма и йоги с Шивой ни в коем случае не носит исключительный характер. Шиваизм не оказывал доминирующего влияния на последующие учения о йоге. Возможно, то, что аскетизм ассоциировали с Шивой, а вместе с ним и принадлежность сегодняшних дашанами-саньяси к шиваизму, обусловило предположения ученых, что аскеты в картинах эпохи Великих Моголов являются шиваитами. Тем не менее, как я уже отметил, отличительных признаков шиваизма нет ни у одного аскета, изображенного на картинах эпохи Великих Моголов. Напротив, многие из саньясинов изображены с отличительными признаками вайшнавов на лбу: урдхвапундра V-образной формы. Большое число саньясинов, участвующих в сражении на рисунках 2 и 3, имеют эти признаки (см. Фрагменты 16b, 16c, 16d), например, предводитель отряда саньясинов (рис. 1, 16а). На других картинах эпохи Великих Моголов того же периода, изображающих саньясинов, также отчетливо видны их урдхвапундры (см. рис.18 и 19).

Признаков того, что Дашанами-саньяси являются вайшнавами, на самом деле не счесть. На сегодняшний день все аскеты-дашанами приветствуют друг друга древним вайшнавским приветствием — аштакшарой («восьмисложной» мантрой): «Ом намо нараяная». Шанкарачарья, которго впоследствии стали считать основателем ордера, был вайшнавом. Три из четырех «пихта» (священных места) — Дварка, Пури и Бадринатх — являются местами паломничества вайшнавов. До XVI-го века суффикс имен –пури обнаруживается в ряде имен вайшнавских аскетов. Божества-хранители двух крупнейших акхар (полков) дашанами сегодня  — Даттатрейя и Капила: оба из них считаются проявлениями Вишну.

На миниатюрах эпохи Великих Моголов встречаются изображения урдхва-пундры. При этом отсутствие признаков принадлежности к шиваизму дает нам наиболее убедительное доказательство того, что по крайней мере некоторые группы, сформировавшие впоследствии орден Дашанами-саньяси, изначально были вайшнавами. Неясно как, когда, или почему дашанами выбрали шиваизм в качестве религии ордена, но вероятно, это случилось в результате формализации ордена. В частности, этому способствовало формирование связи ордена с монастырем Шрингери на юге, а также сопутствующее этому событие — приписывание Шанкарачарье основания ордена, который к XVII веку преобразован в шиваистский. За XVII век три основных ордена аскетов северной Индии — Дашанами, Рамананди и Натхи — сфальцифицировали взаимосвязи с южноиндийскими религиозными институтами в стремлении доминировать во всей Индии. Дашанами объединили усилия с матхом Шрингери, учения которого — смесь адвайты и вычищенного шиваизма, известного как Шри Видья — были ими освоены. Частью этого процесса стало заявление и Шрингери и Дашанами, что Шанкарачарья является Гуру-основателем. Благодаря дашанами вместе с шиваизмом на север мигрировала взаимная антипатия между шиваитами и вайшнавами, от которой юг Индии страдал не менее пятисот лет. Из-за нее усиливались разногласия между разными группами браминов и саньяси, часть которых была связана с матхом в Шрингери, в Виджаянагаре до его падения в 1565 году и затем в Варанаси.

Такое быстрое — в течение XVII-XVIII-го века — закрепление шиваизма в рамках ордена Дашанами, вероятно, был реакцией на формирование ордена их противниками — Рамананди, аскетов, поклоняющихся реинкарнации Вишну Раме. В наше время на лбах аскетов Рамананди можно увидеть вайшнавские отметки на лбу — урдхва-пундры — точно такие же, как на портретных изображениях саньясинов на картинах эпохи Великих Монолов (рис. 17, 18, 19). 

В самом деле, можно было бы утверждать, что люди, изображенные на рисунке 1, которых, в отличие от изображенных на рисунках 2 и 3, согласно современным с ними источникам, не отнести к дашанами-саньясинам, являются Рамананди или, скорее, их предшественниками (так как тогда еще орден не был формализован, чтобы называть его «Рамананди»). Однако аскетов, изображенных на рисунке 1, можно отличить от сегодняшних Рамананди по трем особенностям.

Во-первых, древнее аскетическое упражнение — урдхвабаху — постоянно держать одну или обе руки вверх. Урдхвабаху выполняют аскеты, изображенные в нижней части картины. Сегодня это прерогатива дашанами (рис. 20). 

Рамананди не практикуют подобного, поскольку так можно изуродовать тело на всю жизнь, утратив способность выполнять традиционные ведические ритуалы, которым рамананди в отличие от саньясинов следуют (рис. 21). 

Рамананди предпочитают такие аскетические упражнения, как дхуни тап — ритуал, который выполняется сидя под лучами солнца среди тлеющих костров из коровьего навоза (рис. 22); или кхарешвари — ритуал, который заключается в том, чтобы стоять несколько лет подряд, не принимая других положений тела (рис. 23). 

Во-вторых, два аскета, в том числе тот, который выполняет урдхвабаху, обнажены. Сегодняшние рамананди осуждают обнажение дашанами, заявляя, что это оскорбляет бога Раму. В-третьих, в отличие от рамананди, которые носят белые одежды, на остальных аскетах одежда цвета охры, а этот цвет, как считают Рамананди, символизирует менструальные выделения Парвати, супруги Шивы.

Другие особенности, отличающие Рамананди от Дашанами: первые настаивают на «чистой» вегетарианской пище (то есть без лука и чеснока), дополняют свои имена суффиксом -даша при посвящении, выполняют традиционные ритуалы и, что связано с ними, оставляют пучок волос, когда бреют головы на посвящении и других церемониях. Эти отличия демонстрируют ультра-вайшнавизм Рамананди, который характерен для них и других членов «четырех традиций» (чар сампрадаи) вайшнавизма, формализованных в XVII веке, которые стремились объединить религиозные традиции северной Индии с более развитыми линиями передачи южноиндийских традиций.

Если отложить эти ультра-вайшнавские черты в сторону, окажется, однако, что Дашанами и Рамананди удивительно похожи, и не только потому, что оба течения являются воплощением одного типажа аскета и следуют практически идентичному образу жизни. Организация этих орденов и процедуры посвящения очень похожи. Оба ордена поклоняются Хануману и чтят богов и мудрецов, связанных с древней аскетической традицией йоги, такой как Даттатрея и Капила. У них общий секретный язык. В именах гуру Рамананди раннего периода использовался суффикс -ананда еще до того, как был принят суффикс -даша, и по-прежнему используется некоторыми подразделениями ордена Дашанами. Оба имеют воинские подразделения (Акхара), которые называются «(Маха-) нирвана».

Сегодня Рамананди являются крупнейшим орденом аскетов в Индии, а аскеты, которые поклоняются Раме, входили в состав религиозной традиции севера Индии по крайней мере с XII-го века. Рассмотренные нами миниатюры эпохи Великих Моголов изображают только дашанами-саньясинов и натхов. Неужели последователи Рамы прятались? Тщательно изучив картину «Акбар наблюдает за битвой двух враждующих группировок саньясинов при Тханешваре» и лист из альбома Гульшан из Джахангира 1618 года, мы обнаружили, что они у нас прямо перед глазами: предшественниками Рамананди были саньясинами. На иллюстрациях «Акбар-наме» у некоторых из участвовавших в сражении при Тханешваре йогов-воинов, помимо вайшнавских признаков, есть написанные на теле слова. На груди саньясина в нижней части рисунка справа явно различимо только одно слово — Рама (рис. 2; 24).

И подобные же отличительные черты мы замечаем на теле вайшнава на прекрасном коллаже рисунков из альбома Гульшан, где изображены натхи, встречающие аскета-вайшнава: они очень похожи на отличительные черты саньясина при Тханешваре (рис. 25). Слова написаны нечетко, — действительно, хорошо ли художники при дворе императора Великих Моголов разбирались в орфографии деванагари, — но «рама» наиболее вероятное прочтение. 

В части доктрины традиция саньяси наиболее близка строгой философии веданты. Бхакти (поклонение) считалось тем не менее важным элементом их учений, и некоторые средневековые ачарьи северо-индийских саньясинов были известны своим поклонением Раме. Формализация ордена саньясинов подразумевала включение широкого множества различных традиций отрекшихся, чьи последователи считали себя частью древней традиции отречения (саньяса). В течение XVII-XVIII-го века родовое название отрекшегося — саньясин, стало ассоциироваться с этим формализованным орденом. Когда Рамананди отделились от него в процессе принятия ими ультра-вайшнавизма, аскеты этого течения, чтобы отличаться от саньясинов, взяли имя «тьяги», которое на санскрите является абсолютным синонимом слова саньясин (рис. 26). В той же манере, когда натхи стали осознавать себя частью единого сообщества, окрепшего в XVIII веке, слово йог стало ассоциироваться исключительно с натхами, и последних стали обходить стороной саньясины и рамананди.

Шиваизм Дашанами-саньяси и вайшнавизм Рамананди, а именно это, по всей видимости, является причиной длительной и иногда смертельной антипатии между орденами, следует воспринимать скептически. Доктринальные различия указаны в текстах, составленных учеными обеих традиций, но, как отмечено выше, рядовые йоги были (и остаются) очень похожи, и их общее с сантами наследие антисхоластической ниргуна-бхакти по-прежнему распространено и по сей день. Шиваитами и вайшнаввами они стали в ходе консолидации двух орденов, так и появилось удобное идеологическое оправдание тому, что было на самом деле конкуренцией за ресурсы, а не спорами насчет доктрины.

Дело не только в том, что аскеты обоих орденов вели очень похожий образ жизни: многие отличительные признаки двух орденов прямо-таки противоречили предполагаемой несовместимостью. В конце XVIII-го века, когда бои между двумя орденами достигли апогея, со стороны саньясинов командиром был Рамананд Госаим. В 2010 году в Харидваре на Кумбха-мела я встретил саньясина, которого звали Рамананд Гири, из Джуна Акхара, ордена саньяси. Недавно, проводя исследование в штате Химачал-Прадеш об исторической религиозной принадлежности этих течений, автор по-настоящему смутил своих информаторов своими попытками классифицировать как исключительно вайшнавов или шиваитов местных правителей или религиозные учреждения. Тарун Дас Махант, домохозяин-Рамананди из Кулу, сказал мне: «Здесь все последователи Рамы поклоняются Шиве, и все последователи Шивы поклоняются Раме».

Что касается определения, кто же те йоги, которые изображены на картинах эпохи Великих Моголов и картинах более позднего периода, то здесь уже давно отмечается путаница. Причиной такой путаницы явилось отсутствие понимания сложного и постоянно меняющегося состава течений йоги в начале современного периода, а также сопутствующее отсутствие терминологической строгости в индийских и иностранных описаниях йогов, начиная с эпохи Великих Моголов и до сих пор. Однако внимательное изучение этих картин и других исторических источников позволяет определить религиозную принадлежность изображенных на них йогов и тем самым по-новому посмотреть на их историю и характер йоги, которую они практиковали. Натурализм и связанная с ним согласованность их изображений означает, что, казалось бы, незначительные детали, такие как расположение серег, имеют большое значение.

Картины эпохи Великих Моголов и картины более позднего периода представляют доказательства, а также вдохновение для дальнейшего поиска множества новых способов изучения истории и самих индийских йогов, чему и посвящена настоящая работа. Несомненно, некоторые из предложенных теорий будут отвергнуты или доработаны с учетом дальнейших исследований — будь то текстовые или этнографические исследования, анализ исторических источников или предметов искусства. Но историки должны обратить свое профессиональное внимание на детали, показанные на этих прекрасных картинах, которые до сих пор не учитываются как источники в истории йоги и йогов. Они свидетельствуют о текучести религиозного ландшафта Индии и преобразованиях, которые он претерпел, по мере того как йоги приспосабливались к изменениям вокруг них.

Автор выражает признательность за полезные замечания по более ранним версиям этой работы: Дебре Даймонд, Джейн Лусаке, Брюсу Уаннелу, Монике Хорстман, Арику Морану, Сьюзан Стронг, Паттону Берчетту, Любомиру Ондрачке, Ананду Венкаткришнану, Доминик Гудолл, Джейсон Берч, Джерри Лости, Сунилу Шарме, Петеру–Даниэлю Жанто, Вероник Буийер и Холли Шаффер. Многие из доводов, которые автор «отрепетировал» в общении с ними, прошли «боевое крещение» на первой лекции автора, прочитанной в рамках программы Фонда Меллона в Колумбийском университете 29 сентября 2011 года, которая состоялась благодаря любезному приглашению Шелдона Поллока. Автор благодарит Шелдона Поллока и аудиторию за конструктивную критику. Автор также получил полезные отзывы от участников панельной дискуссии «Йоги, суфии, преданные: религиозные / литературный встречи в досовременный и современный период в Южной Азии» на Европейской конференции по исследованиям Южной Азии в Лиссабоне 27 июля 2012 года. Многие предоставили мне сканированные изображения йогов, о которых я упоминаю в данной работе. В частности, автор благодарит Дебру Даймонд, которая указала на несколько сотен таких сканированных изображений. Людвиг Хабигхорст любезно позволил автору использовать сканированные фотографии из его личной коллекции. Также автор благодарен Малини Рой, которая помогла ему с моими неоднократными просьбами увидеть изображения из коллекции Британской библиотеки.

Перевод с английского Елены Саноцкой.

Оригинал статьи с полным списком сносок (на англ.)