Ольга Гришкова. "Месяц в келье. Дневник наблюдений"
За свой десятилетний опыт практик чего я только не пробовала – помимо разных стилей хатхи (и других йог – мантры, тантры и янтры), я практиковала кундалини йогу, ошовские медитации, шаманские танцы, ребефинг и холотроп, женские практики, регрессивный гипноз, проходила лайфспринг, и многое другое... Некоторые из них хорошенько пнули меня под зад и подвигли к походу в мой внутренний лес. Но как следует погулять в этом лесу и подружиться со своими волками мне не удавалось – приходилось очень быстро возвращаться в социум и надевать старенький, но удобный и привычный скафандр. Если представить, что я чайник, то часто получалось так, будто я взболтала содержимое, и чаинки поднялись вверх, но не исчезли, а со временем снова улеглись обратно.
И тогда я решила – пора ехать в монастырь на випассану, ретрит, основанный на древней буддийской технике медитации. Это было единственной возможностью на месяц отключить телефон, уйти со всех радаров и просто помолчать. А за это время спокойно, горсть за горстью, вычистить все лишнее и заглянуть-таки в глаза своим волкам.
Мой выбор пал на Ват Чомтонг, монастырь на севере Тайланда, где практикуют випассану согласно древней традиции Тхеравада, исторически самого старого направления буддизма, основанного на поучениях Будды, записанных еще до нашей эры на языке пали — это собрание текстов называется «Трипитака» («три корзины») и его последователи верят, что именно эти методы практиковал сам Будда. Здесь медитируют сидя и при ходьбе, а сам курс делится на две части: 21 день (или больше) для новичков и 10 дней для продолжающих практиков (в отличии от популярного во всем мире курса сидячей медитации випассана бирманского учителя С. Гоенки, который длится только 10 дней). Плата за проживание, еду и обучение медитациям – пожертвование по желанию.
Чомтонг – действующий монастырь, и на его территории ты обязан жить и практиковать, как монах. Но это не значит, что нужно становиться буддистом. Випассану могут попробовать все, - среди практикующих я встречала мусульман, христиан, иудеев и даже кришнаитов.
Сначала я прошла базовый курс, который так сильно на меня повлиял, что я сдала обратный билет и вернулась на основной – у меня получился месяц чистых медитаций. Периодически я вела там дневник, которым и хочу с вами поделиться. Но сразу предупрежу – опыт практики у каждого свой. Если вы решитесь на випассану – для вас она будет иметь свой, особенный и неповторимый вкус.
Зачем медитировать?
Прежде чем показать вам свой дневник, я попробую ответить на один из самых распространенных вопросов – зачем вообще нужна вся эта утомительная практика длительного неподвижного сидения, когда и так, в общем-то, живется неплохо?
Дело в том, что в течение жизни мы накапливаем в себе весь пройденный опыт (эти записи в нашем уме на санскрите называются самскары). Травмы, обиды, разочарования с самого детства, подобно засечкам на стволе дерева, разрезают нас, мешая расти вверх. Часто мы боимся сделать шаг и увидеть то, что у нас под носом только потому, что мы загрязнены. Так мы теряем себя, обрастая злостью, жадностью, ненавистью — омрачениями (на санскрите - клеши), которые засоряют наш ум и являются причинами страданий. Они создают внутри турбулентность, как в самолете, и порой приносят чудовищные последствия. Отсюда все депрессии и болезни тела.
При помощи практики випассаны мы постепенно вычищаем самскары и клеши, сначала удаляя лежащее на поверхности, а потом выкорчевывая то, что в скрытом виде сидит где-то глубоко внутри. Это тяжелая монотонная и порой болезненная работа, но она стоит того – в результате нее ум становится очень ясным, качество проведения жизни повышается, высвобождается очень много энергии. Многие болезни, ментальные и физические, отпадают сами собой.
И разумеется, многолетняя регулярная практика может привести посвятивших этому занятию полностью всю свою жизнь к состоянию полной свободы от страданий и беспокойств, или Нирване.
Так что ответ на вопрос, стоит ли медитировать, рождает другой вопрос: как приятнее идти по жизни, налегке или будучи наполненными устаревшим хламом?
Суть и цели практики
В буддийской традиции Тхеравада есть два основных типа Бхаваны, практики работы с умом – Самадха Бхавана, концентрация на объектах (таких как мантры или визуальные образы) и Випассана Бхавана, безобъектная медитация, в которой мы ни на чем не концентрируемся, а просто наблюдаем и позволяем всему быть. На древнем языке пали слово «випассана» означает «видеть отчетливо» или «видеть сквозь». Випассану очень емко характеризует слово «инсайт», что значит «проникновение в суть».
Цель випассаны – познать истинную природу реальности и увидеть вещи такими, какие они есть на самом деле. Мы интуитивно начинаем понимать природу всех ментальных (на языке пали - нама) и физических (рупа) явлений через наблюдение за ощущениями в теле, эмоциями и чувствами, конструированием мыслей и сознанием.
В результате к нам на глубоком уровне приходит понимание трех качеств бытия:
Аничча - все явления в мире нестабильны, они постоянно меняются;
Дукха - страдание существует, потому что мы никогда не бываем полностью удовлетворены;
Анатта - все эти процессы так или иначе происходят, мы не можем контролировать все. Осознание этого является признаком внутренней мудрости и избавляет от иллюзий.
Как это происходит?
Медитировать можно в зале (в одном из четырех, на выбор), либо в келье. Сначала трижды выполняется сосредоточенное простирание – медленный поклон Будде с проговариванием каждого движения. Затем медитация при ходьбе – нужно осознавать каждый шаг и все, что происходит внутри и вокруг, проговаривая это про себя: «Поднимаю ногу-передвигаю-опускаю…. Останавливаюсь, стою. Слышу, слышу, слышу… Думаю, думаю, думаю… Злюсь, злюсь, злюсь… Больно, больно, больно… Хочу есть (сбежать, подвигаться, почесаться)…» и так далее. Затем то же самое сидя с прямой спиной – осознаешь движения живота на вдохе и выдохе и мысленно проговариваешь все, что приходит. Сначала каждый отрезок медитации длится 10 минут, а к концу ретрита – час ходишь, час сидишь с короткими перерывами. В последние дни, которые называются детерминацией, ты занимаешься этим 24 часа в сутки.
«Чистка» ума происходит на протяжении всего времени медитации - выходят старые травмы, блоки, воспоминания, обостряются эмоции и страхи, появляется боль в теле, могут напомнить о себе старые болезни... А на выходе, как говорил Рейнхард Гамментхалер «you feel like baby with no shit inside» - ты чувствуешь себя новорожденным, в котором совершенно нет грязи (переведем это так :). Ум чист, сердце открыто, маски и ярлыки сброшены, а реальность вокруг воспринимается так, как есть, честно, без прикрас. Ну а дальше самое сложное – умудриться не надеть на себя «старый скафандр». Хотя сбросив его, ты уже не захочешь влезать туда снова, каким бы удобным он не казался…
И еще один важный момент – ты должен доходить до всего сам. Учитель, с которым ты встречаешься ежедневно, просто наблюдает за тобой и дает задания, и даже когда ты приходишь в слезах с сотней вопросов (а с вопросами приходят в основном русские), он говорит тебе только одну вещь: «Просто оставайся в настоящем моменте». И рассказывает: «У Будды было много учителей, которые давали ему разные советы, но он сбежал от них, и на протяжении шести лет сам искал состояние випассаны. И представляешь, нашел!».
Как это было у меня
Я решила не перегружать вас всей своей ментальной турбулентностью, поэтому дневник публикую в очень легком стиле, а-ля Элизабет Гилберт. Разумеется, помимо описанного, со мной происходили более глубокие и личные процессы. Но это те вещи, которыми я не могу поделиться ни с кем, кроме меня самой.
День 1. Увидев радостный румянец на лицах у меня и моей подруги Юли, нас сразу заподозрили в чрезмерном веселье, расселили и строго запретили общаться. Только во время встреч с учителем мне разрешено было помогать Юле с переводом. А потом к нам приставили лысую монахиню из Австралии по имени Ма Чи Ким, девушку с сердцем такого размера, что казалось, оно с трудом поместилось в ее крохотное тело.
С того момента, как мы оделись в белое и прошли церемонию открытия, мы должны жить, как монахи, соблюдая все правила. Ложиться в 10 вечера или позже, вставать в 4 утра или раньше. После полудня нельзя есть твердую пищу, разрешается только пить. Запрещено любое общение, голос подаем только в крайних случаях, а полноценно общаться можно только с учителем. Нельзя читать, писать, танцевать, заниматься сексом, делать массаж, слишком комфортно спать и сидеть, носить украшения, использовать духи, радоваться деньгам, пользоваться электронными приборами, практиковать йогу, шаманизм, рейки и т.д. Одним словом, запрещено все, кроме медитаций. Одежда должна скрывать половые признаки, для этого на грудь повязывается специальная лента, сабаи, простая или из кружева. Мы, как истинные женщины, сразу раздобыли длинные развевающиеся юбки, но через пару дней их разодрали безумные псы, которые гуляют по монастырю в вязанных свитерах.
Практика идет нон-стоп, с короткими перерывами на личные дела, во время которых тоже нужно медитировать, осознавая и проговаривая каждое свое действие. Даже в туалете.
Я живу в желтой келье с видом на пастбище и запахом свежего навоза, иногда тишина заполняется коровьим саундтреком и нарастающим криком бешеной птицы. После гудящего пестрого Бангкока монастырь кажется слишком спокойным и напоминает психбольницу – по дорожкам со скоростью улиток двигаются люди в белых пижамах с подозрительными лицами. Только что мимо меня прошел персонаж, похожий на Лектора Ганнибала в шапке-ушанке, а за ним гуськом вылитый Клинт Иствуд в ковбойской шляпе. А неподалеку от них модельной внешности африканка, разглядывающая свои руки. Кажется они уже близки к сути… Пугающе близки.
Сегодня первый отчет учителю. Нас встречает крупный таец с объемной головой и детской улыбкой – это настоятель монастыря, Танат. Увидев нас, он долго и очень искренне смеялся, а потом успокоился и сказал: «Если будете так серьезны и сконцентрированы, как сейчас, вы взорветесь, как бомба. В вас слишком много огня, добавьте немного воды и отпустите себя наконец!»
Нам дали первые медитации, по 15 минут каждая. Сегодня на повестке дня нетерпение, гнев и ужас от того, что так придется тупо ходить и сидеть 21 день без перерыва. Хочется строить планы и куда-то бежать. Некоторые исчезают из монастыря уже на второй-третий день. А вот китаец напротив меня в зале медитаций похоже уже месяц сидит неподвижно, и только потряхивание его бородки напоминает о том, что он жив.
День 2. Вставать в 4 утра в темноту и холод, а потом есть острый горячий суп в 6 утра перед восходом – видимо тоже часть практики. Но острая еда становится единственным спасением – мое тело заболело простудой. Из носа течет водопад прямо на кружевное сабаи. Медитирую с рулоном туалетной бумаги, чихаю на прохожих и мечтаю о том, чтобы где-нибудь уснуть часов на 12. Придя к учителю с огромным красным носом, я снова вызываю у него искренний хохот: «Поздравляю! У тебя начался процесс очищения! Принимать лекарства бесполезно. Проговаривай про себя то, как тебе противно, как клонит в сон, проговаривай даже свои сопли. И помни об аничче - непостоянстве всех явлений».
День 3. Ма Чи Ким вечером неожиданно прочитала мне лекцию о том, почему нужно медитировать, следуя примеру Будды: «Например, твой друг ест манго и говорит, что он сладкий. А другой друг говорит, что этот фрукт кислый. Но ты никогда не узнаешь, каков манго на самом деле, пока не попробуешь его. При помощи медитаций ты научишься видеть реальную природу вещей - так, как есть. А не так, как навязывают тебе люди, книги и учения».
День 4. В 5 утра мы и еще десяток опухших замерзших европейцев собрались у главного зала, чтобы познакомиться с 90-летним монахом Аджан Тоном, основателем всех монастырей этой школы в Тайланде и других странах. Он сидел перед нами с закрытыми глазами и как будто блаженно спал. «Этот парень давно уже в Самадхи, - объяснил Танат, - и видит нас исключительно как скелетов». Иногда Аджан выходит из своего состояния, чтобы сказать пару слов и вернуться обратно. Вот что он произнес, увидев нас: «У вас хорошая карма, раз вы до сюда добрались. Так что скорее вылезайте из прошлого и будьте в настоящем на 100%. Это время бесценно!». Потом каждый назвал свое имя и страну изготовления. Ганнибал оказался англичанином, ковбой – американцем из Техаса, а медленная африканка, шевеля дредами, сообщила, что она из Норвегии.
Кажется у меня паранойя – я постоянно слышу, как у меня звонит телефон, хотя он уже давно выключен. Так и тянет поднять трубку и поговорить! Потом я понимаю, что это звуки будильников в кельях, они напоминают об окончании времени медитаций. А еще в голове иногда появляется саундтрек с какой-нибудь навязчивой песней, вроде песен кота Леопольда из мультика или военно-патриотических советских хитов… понятия не имела, что я так хорошо помню слова. Подумать только, в нашей голове откладывается АБСОЛЮТНО ВСЕ!
По пути из столовой встречаю высоченного парня из Мюнхена, кажется он только что закончил ретрит: «Hey, russian! Осторожно, отсюда ты можешь попасть в Рай!». «Наверное рай – это когда ты наконец перестаешь медитировать и соблюдать правила», - думаю я в этот момент…
С утра до ночи думаю о том, чтобы покушать. Еда – единственное развлечение, которое тут есть.
День 5. На ретрит приехал очень бодрый афро-канадец. Сначала он носился по кругу, вместо того, чтобы ходить, и так устал, что во время сидячей медитации рухнул на пол – кажется, уснул.
Сегодня медитируем полчаса сидя и полчаса при ходьбе. Я начинаю ломаться - не могу сидеть с прямой спиной полчаса. «Как? Я-то не могу? Я ведь йога-тичер, я практикую йогу 10 лет! У меня же идеальный позвоночник! Я полна терпения и закалена медитациями. Ооооом!… Ооооох! Откуда эта ноющая боль в спине? Буду терпеть, я должна красиво сидеть, я ведь йога-тичер, я должна терпеть…. Нет, пожалуй я лучше застрелюсь, чем буду терпеть! Ззззз!! … Все, кажется только что застрелилось мое эго. Теперь я наконец-то позволю себе подложить подушку под таз. О даааа… Как хорошо, что в мире все непостоянно».
Сегодня полнолуние и Будда-день - второе развлечение после еды, собираемся на него как на вечеринку, надеваем кружевные сабаи. С наступлением темноты все приходят в зал на песнопения (чантинг), чтобы в течение часа петь мантры на пали. У сотни одинаковых тайцев это получается очень красиво, а мы сидим сзади, мычим и давимся смехом. И только австрийке Дорис было некогда смеяться – она вспомнила детство в церковном хоре и заорала мантры оперным голосом, что заставило нас давиться от смеха еще сильнее. А потом мы босиком вышли на улицу, и в тишине, ступая по теплой земле, трижды обошли статую Будды, загадывая желание, и поднося Будде цветы, благовония и свечи. Этот красивый ритуал можно совершать в полнолуние, новолуние и в день половины Луны.
Позже мое желание исполнилось, правда очень специфично - кажется в те дни я забыла проговорить детали :)
День 6. В столовой очень много вкусной еды. Основная задача – есть ее медленно, о чем напоминает табличка: «Молчите и осознавайте». Смотрю на японку, которая, внимательно глядя в тарелку, вытаскивает из нее ветку кинзы и долго ее обнюхивает, а потом жует кинзу минут пять, параллельно изучая помидор. Пытаюсь тоже войти в контакт с овощами на своей тарелке. И со слезами на глазах осознаю горячую природу чилийского перца, который кажется только что неосознанно прожевала. Проходящая мимо упитанная монашка из жалости подкидывает мне пару бананов.
Рядом с красным залом для медитаций есть бассейны с кучерявыми глазастыми рыбами. Одна из них все время плавает кверху пузом и чешет его под струей воды. Обнаружив, что между нами много общего, я начала с ней знакомиться. Кажется, рыба мне что-то отвечает…
У Таната во дворе клетки с птицами – когда-то он выхаживал в них больных птенцов. Те окрепли, но до сих пор боятся летать. Даже если открыть клетку, птицы не хотят ее покидать. «Вы как эти птички – можете всю жизнь просидеть в клетке своего ума, а можете набраться смелости и научиться полетам вне клетки», - сказал нам сегодня Танат, унявшись от очередного хохота.
День 7. Медитируем 40 минут при ходьбе и 40 минут сидя. Танат спросил, есть ли у меня страх смерти, или какие-то другие страхи, которые выходят во время медитации. У меня пока только боль и скука от монотонного процесса. «Медитируй усерднее. Пока ты не сдвинешься, настоящая медитация с тобой не случится!»
Я чувствую, что это задело меня и иду в большой зал практиковать. Начинаю ходить, медленно проговаривая каждое движение ноги, а внутри бурлит какая-то примитивная детская обида – как же так, меня не похвалили, я медитирую недостаточно усердно! Все мои чувства, как оголенный нерв. Начинают выходить воспоминания из детства и злость, в том числе на себя. Хочется топать ногами и кричать… А за окном все это время стоит большая рыжая корова с очень тупой мордой. Она приклеилась к одному месту и жует траву уже несколько дней. Это все, чем она занимается. Я смотрю на нее и начинаю плакать. Я ведь делаю то же самое – топчусь на этом маленьком клочке земли и пережевываю все подряд. И отличаюсь от этой коровы только тем, что я ДУМАЮ, будто я особенная, что я тонко организованное существо, обладающее феноменом сознания!! Но ведь может оказаться так, что я в какой-то момент просто умру, исчезну так же, как и эта корова, и никакой «инсайт» мне не светит. Кажется, это было очередной трещиной моего эго. Мои слезы усилились и стали поливать пол.
А Будда смотрел на все это с алтаря и улыбался. Ему-то давно уже все равно.
День 8. Одно из правил, которые нужно соблюдать в монастыре – ахимса, не причинение вреда живым существам. Моя соседка Сесиль по привычке прихлопнула комара и разрезала тишину грубым немецким матом. А монахиня Ма Чи Ким в этот момент что-то шептала муравьям, которые по волшебству выстраивались в шеренгу и с достоинством уходили на улицу. Заметив наше удивление, Ма Чи открыла свой секрет: «Если ваше сердце наполнено любящей добротой даже к насекомым, они почувствуют это и сделают то, о чем вы их просите. Видите, муравьи меня послушались. А еще меня уже давно не кусают комары, потому что я искренне люблю их!». Позже маленькие вампиры атаковали меня в зале. Благодаря моей любящей доброте они остались в живых, а мое тело покрыл розовый узор из волдырей. Оставалось молча ругаться – эти твари, увы, так и не смогли распознать мою любовь к ним :)
Сегодня нам начали выдавать «обезболивающие» - точки на теле, на которых нужно концентрироваться, при этом продолжая наблюдать за движениями живота во время дыхания. В день будут давать по несколько дополнительных точек, а к концу випассаны таких точек будет 28.
В комнате репортингов сегодня нас ожидали учитель Танат и его ассистенты - Моника из Польши, Мохамед из Ливана, Сандра из Мексики и австралийка Ма Чи Ким. У них есть большой журнал, в котором они делают отметки о наших «симптомах», а также у них имеется много вопросов вроде: «Видите ли вы цвета или картинки? Выходили ли вы из тела?».
Думая, что это признаки духовного продвижения, мы радостно рассказываем о своем опыте. Юля вчера чувствовала, будто поднялась над телом, а у меня произошли симптомы, похожие на подъем кундалини. «Кундалини! Ха-ха-ха!!, - так Танат не смеялся давно, - знаете, есть еще шаманы и предсказатели будущего – им особенно весело на випассане! Поймите - вы можете создать в себе целый мир ощущений и видений, у вас даже могут быть сиддхи, сверхъестественные способности. Но люди не знают, как этим пользоваться и склонны привязываться, уходить в сладкие духовные состояния, пропуская саму жизнь, подменяя реальность чем-то созданным искусственно. И випассана не о том, чтобы бежать в приятное, а о том, как жить в реальности такой, какая она есть, не пытаясь ничего приукрасить».
День 9. Медитируем 50/50 минут. Боль в спине усилилась. Двигаться и избегать боли нельзя – нужно принимать все, как есть. Начинает ныть позвоночник, пульсируют от боли мышцы спины. Что же чувствуют люди, которые никогда не занимались йогой? Рядом со мной, обложившись подушками, с изогнутым позвоночником сидит Дорис, я вижу, как ей тяжело. В моем уме песня: «С меня хватит! Больно! Надоело!». Я делаю все, чтобы наблюдать за этим со стороны, но ощущения только усиливаются. С улицы начинает доноситься музыка – какое-то писклявое тайское ретро 30-х годов. На контрасте с собственной болью я вдруг начинаю чувствовать, как много радости и жизни в этом наивном мажорном пении. И мне становится радостно от того, что вокруг моей боли повсюду цветут розы, и занимаются повседневными делами люди. Мне хорошо и плохо одновременно, радость и боль, как мои ноги, всегда идут рядом, они часть меня, и часть жизни - их невозможно разделить. До меня доходит, что я никогда не смогу избежать боли и страданий, которые просто периодически случаются. И без этого я не увидела бы истинной радости на контрасте. Что-то щелкает в голове. Боль в спине начинает утихать, музыка на улице – тоже.
День 10. Ночами в горах заморозки, сегодня особенно сильные. Я сплю под тремя одеялами, а наутро узнаю, что Ма Чи спит под одним и дрожит всю ночь. Я отдаю ей свои одеяла, но она не берет их. Тогда я предлагаю ей взять теплые пледы из библиотеки. «Бесполезно, - говорит она, - я все равно раздам их студентам. Меня согревает моя любовь к вам, я уже привыкла. А вы тут ненадолго, и у вас тяжелая практика, вам одеяла нужнее, чем мне». Мне до слез жаль ее, но я заглядываю в ее глаза и понимаю, что Ма Чи абсолютно счастлива в этот момент.
Я пошла в свою келью, наполненная состраданием и любовью. Удивительно, как эта крохотная лысая девушка умела за одну минуту открывать сердца десяткам окостеневших европейцев! И как жаль, что нельзя обнять ее сейчас… И так хочется говорить людям о том, что я люблю их - именно в тот момент, когда нужно молчать. Я прилетела на репортинг и сообщила Танату, что я люблю всех живых существ, и его в том числе. Его реакция была обычной – он долго надо мной смеялся. «Полегче, полегче! Помни об аничче – непостоянстве всего. Не привязывайся к своей эйфории». Вечером я вспомнила об этом, когда почувствовала, что меня начинает тошнить от медитаций, монастыря и всех его постояльцев…
Суть равновесия - не цепляться. Суть расслабления - не удерживать.
День 11. С сегодняшнего дня медитируем по часу стоя и по часу сидя с небольшими перерывами.
Увидев в библиотеке Мохамеда, ассистента Таната, я спросила его: «Скажи, если у человека происходит «инсайт», просветление, - что потом?»
«Ничего! Ты продолжаешь вставать в 4 утра и делать массу грязной работы».
И этой притчей он развеял во мне еще одну горсть иллюзий.
«Один юноша искал просветления, и его отправили в горы к учителю. И вот они встречаются, а у учителя на спине тяжеленный мешок. Юноша спрашивает его:
- Учитель, ты правда достиг просветления?
- Да, достиг.
- И каково это?
Учитель кидает мешок на землю и облегченно вздыхает: - Просветление – это вот так!!
- А что потом? - спрашивает юноша.
- А потом - вот что … Учитель улыбается, снова забрасывает на плечи мешок и бредет дальше».
День 12. Днем я уснула во время медитации и увидела во сне того старого просветленного монаха, Аджан Тона. Он пнул меня своим веером и закричал по-русски: «Просыпайся, лентяйка!!». Сегодняшний день был испытанием на терпение. Намечался очередной Будда-день, и именно в том зале, где я засела на час. Постепенно зал заполнился кудахтающими тайскими тетушками, которые готовили цветы к празднику. Рассевшись вокруг, они совершенно не замечали медитирующую меня. Они щебетали так громко, что во мне закипела злость – я ведь такая серьезная, сижу, медитирую, а они даже не проявят ко мне уважения!! «Злюсь, возмущаюсь, хочу убежать», - проговариваю я, с трудом сдерживаясь, чтобы не открыть глаза. И тут одна из таек очень громко рыгает (сразу оговорюсь – в Тайланде отрыжка воспринимается вполне адекватно, как кашель, поэтому никто не стесняется производить ее громко). Мне в жизни не было так смешно!! Я захохотала – во весь голос, на весь зал, а со мной захохотали все тайки. Я закончила медитацию раньше времени, взяла свою подстилку и ушла. Мне стало понятно, что иногда надо просто сдаться.
День 13. Монахи живут на подаяние – каждое утро в 6 часов они выходят в город с чашами, а мы можем поднести им еду и необходимые вещи. Сегодня Ма Чи прихватила коробку мандаринов и меня, чтобы показать мне этот ритуал. Процедура очень простая – ты кладешь монаху в чашу еду, а он поет мантры за твое здоровье. Самый старый монах Чомтонга сидел на стуле среди площади и улыбался своими пухлыми губами. Я присела перед ним на колено, поднесла еду и посмотрела в его лицо. Оно было настолько добрым, что один его взгляд прожег мое сердце так же, как перец чили прожигает тело, очищая его от болезней. Весь день я плакала застарелыми слезами, которые сдерживаю уже очень давно. По-настоящему, искренне плакала и чувствовала, как сильно люблю. Себя, жизнь, того монаха, простых людей в тапочках, собак в свитерах… И это была уже не эйфория, это было по-настоящему.
День 14. Я остановилась и с умилением посмотрела на маленького спящего щенка. А проходящий мимо оранжевый монах остановился, чтобы с таким же умилением посмотреть на меня.
День 15. Сегодня снова день боли. Во всех медитациях у меня была адская мигрень, помимо спины начали болеть кости, суставы. Иногда хотелось повыть, что я и делала, когда из зала уходила медитировать в келью. А когда был репортинг, Танат спросил, есть ли боль сейчас. С удивлением я обнаружила, что сейчас, когда я сижу и болтаю с ним, никакой боли нет. И тогда он сказал: «Боль приходит к тебе для того, чтобы во время практики ты научилась быть сильнее и терпеливее». С этого момента я могу медитировать сквозь боль, при этом боль никуда не исчезла, но я научилась переключаться на другую частоту и отделять себя от этого ощущения. Радио в голове сегодня весь день исполняло Френка Синатру.
День 16. Боль продолжает прорастать в мое тело. Я в полной уверенности, что заболела тропической лихорадкой, болит и горит каждая клеточка моего тела. А в медитиации я вижу жуткую картинку, в которой мое тело кремируют – я постепенно исчезаю, превращаясь в пепел, и чувствую, как огонь обволакивает последние остатки моего тела. «Если эта жизнь содержит в себе столько мучений, боли и страдания, - думаю я, – то почему мы так цепляемся за нее? Как бы мы ни кидались громкими фразами, все равно больше всего на свете мы боимся потерять жизнь, боимся умереть…Я умру прямо тут, и никто даже не узнает!». В полной уверенности, что я на пороге смерти от страшной лихорадки, я несусь к Танату с просьбой сообщить об этом моим близким. Большеголовый Танат как всегда хохочет: «Поздравляю, дочь моя! Наконец-то в тебе проснулся страх смерти!». Точно могу сказать – в тот день я и правда умерла. Та старая я вместе со всеми своими представлениями о мире и всей той красивой мишурой, при помощи которой я пыталась скрыть от себя реальность.
День 17. Сегодня спим только 4 часа. Чтобы еще больше медитировать. В монастырь приехало много новичков. Они смотрят на нас, как на сумасшедших, которые лавируют мимо в белых пижамах, как лунатики. В зале я делала ходячую медитацию настолько медленно, что новенькая американка рядом со мной занервничала и убежала прочь. Боль, эмоции и страх умереть превратились в бэкграунд, я перестала их замечать. Наружу вышли воспоминания. Все подряд – начиная от детских травм, заканчивая вчерашним кокосовым супом. А потом в голову полезли нелепые планы – когда бы постирать белье и выпить йогурт? «Удивительно – я так много практикую, а этот шум в голове только усилился! Я слышу тишину в своей голове, но только до тех пор, пока не прилетает очередная идиотская мысль». И тут до меня доходит, что я просто не в силах контролировать этот поток. Все, на что я способна – это позволить мыслям литься сквозь меня рекой. Хохочущий учитель сказал: «Сегодня ты осознала еще одну истину – анатта - ты ничего не можешь контролировать!»
День 18. Добрались до самого веселого – сегодня первый день бессонницы. Это называется детерминацией - в ближайшие трое суток нам нельзя спать и мыться, а из кельи можно выходить только за едой. Мой матрас свернут, я должна медитировать 24 часа в сутки. Почему же мне так радостно? Наверное потому, что я просто сижу «дома», и мне не нужно ни перед кем за это оправдываться, никуда спешить, никому ничего объяснять. Я могу просто быть один на один с собой, я больше ничего не должна делать. Странно, но выяснилось, что об этом я мечтала всю жизнь. «Здравствуй, Я, наконец-то мы пообщаемся…». Теперь каждый день нам дают задание на листе бумаги. Я не расскажу вам их суть, потому что она ясна только в процессе детерминации. Скажу только, что тут мы наконец-то имеем шанс приблизиться к таинственному «инсайту». Первая ночь пролетела быстро, скоро рассвет. Я практикую уже сутки. Состояние похоже на транс – все движения и сосредоточение происходят уже сами собой. Странно, но желания спать пока нет. Из ниоткуда доносится диско-музыка – тайцы поют караоке. Очень холодно – медитирую в зимней куртке, в трех носках, в шапке и одеяле. Ментальная чистка как будто уже закончилась, и мое тело стало очень легким. Становится все сложнее уложить состояние в слова. 6 утра – готовлю завтрак из йогурта и фруктов. Впереди еще две ночи…
День 19. Второй день бессонницы. Увеличилось время ходячей медитации. Я хожу по комнате вся укутанная, с трудом передвигая ноги – из одного угла у другой, проговаривая каждое движение стоп и улавливая каждый шорох с улицы. Я похожа на космонавта в шлеме, хожу пьяной походкой, будто меня только что высадили на Луне, где проблемы с гравитацией. Начинаю смеяться сама над собой, это дает сил продолжать. Умираю от холода и желания хоть как-то размяться. Мои мечты о Сурья Намаскаре прерывает стук в дверь – на пороге Ма Чи с пакетом соевого молока. Открываю дверь, стою перед ней, как космонавт перед инопланетянином, шатаюсь, улыбаюсь. И тут она вбегает, садится на пол и берет меня за руку: «Ты выстоишь! Не сдавайся!! Даже если ты рухнешь прямо тут – вставай и иди дальше. Даже если уснешь – продолжай. Ты на пороге чего-то важного, не сдавайся!». И если бы не она, я наверное уже рухнула бы, уснув прямо на холодном полу, но ее сверкающая лысина и счастливые глаза так приободрили меня, что я забыла об усталости. В сидячих медитациях я стала проваливаться в странное состояние – это не сон, а как будто выход за пределы реальности. Но стоило за окном заорать бешеной птице, меня начинало трясти, и я возвращалась.
День 20. Последний день бессонницы. Главное - выстоять до рассвета! Но это уже не так сложно – я перестала есть, мне не хочется спать, а холод больше не проникает в тело – я медитирую в футболке. Чувствую, будто во мне открылось второе дыхание. Внутри только одно – благодарность всему за все. В этой темной келье, в этом странном состоянии, наедине с собой, без сна, душа и еды, – я абсолютно счастлива, и для этого не нужно ничего извне. Я понимаю наконец, на уровне интуиции, что означает эта затертая концепция нью-эйдж - «быть в настоящем моменте». Кое-что еще начинает происходить со мной, но вы сможете понять это только когда дойдете до конца. А я вам не скажу. Но знайте, ради этого стоило столько мучиться!
День 21. В 10 утра последний репортинг. Впервые Танат не смеется над нами: «Я до последнего не хвалил вас, но вы далеко ушли. Вам удалось выйти из клетки и научиться летать. Но не обольщайтесь – жизнь в новом качестве не станет для вас более легкой, скорее наоборот. Но теперь, когда вы узнали полет, вам уже не захочется в клетку. Идите в мир и не забудьте взять с собой вашу осознанность!». С этого момента можно делать все, все, ВСЕ! Но ничего делать не хочется, кроме как просто быть. Я стою в душе полчаса, смывая остатки старой себя, я чувствую каждую струю воды и благодарность моей кожи. Надеваю свежую, по привычке белую, одежду, выхожу погреться на Солнце. Монашки по соседству пытаются надеть свитер на собаку, которая сгрызла мою юбку. Корова продолжает жевать траву, люди в зале продолжают медитировать. Все это я где-то уже видела, но это было как будто другое кино. И что теперь? Что делать, если ты родился, только когда тебе почти исполнилось 30? Будет ли теперь все по-другому? Я взваливаю на себя свой тяжелый рюкзак и иду дальше. Такими же шагами, которыми я пришла в этот монастырь, но я понимаю, в чем разница. И вы поймете, но только если тоже пройдете этот ретрит!
И что потом?
Через неделю я вернулась в монастырь. Продвинутый курс был другим. Настолько, что о нем я уже не смогла бы так честно и подробно рассказать. Там я научилась интуитивно понимать язык пали и более осознанно проживать все внутренние процессы. А потом я отправилась в горы… Но нужно было как-то спуститься в реальность, из которой я сюда когда-то переместилась. И эта реальность, не изменившись для многих, стала для меня другой планетой. А что теперь? Большую часть чаинок я из себя вычистила, волки теперь спят в моей комнате, а лес кажется уже не таким страшным, потому что я научилась, как кошка, очень хорошо видеть все там, у себя в темноте. Старый скафандр я пожалуй продам на ближайшей Garage Sale, а вот новый еще не готов. А может я смогу жить дальше без скафандра? Без иллюзий и мишуры? Или обрасту уже чем-нибудь другим? Вопросы, вопросы, вопросы. Я прошла столько практик, а они продолжают во мне возникать. Наверное это такая игра – стоит тебе подняться на очередную ступень и что-то увидеть, как ты понимаешь, что находишься еще в самом начале пути. Возможно, бесконечного. И возможно, в никуда…
