По всей Европе и Америке в просторных и исполненных благости йога-студиях йога встраивается в повседневную жизнь — в нашу деятельность и язык, поэтому практикующие ее, преимущественно, лица белой расы, никогда не отдавали себе отчет, что их практика замешана на насилии и доминировании.
В своей практике преподавания я решилась на педагогический эксперимент, чтобы пролить свет на неизменный исторически сложившийся дисбаланс, формирующий наши жизненные установки. Недавно я провела недельный семинар на тему «Йога и белокожесть; построение концепции своего «я» или выход за пределы любительского хиппового колониального фуфла» на фестивале «Impulstanz» в Вене.
Когда я просила находящихся в зале участников семинара, а их было больше двадцати человек, кто из них что-нибудь слышал о борьбе стран Европы за новые колонии в Африке или о Берлинской конференции 1894 года, только двое подняли руки. Нечто подобное случилось и на семинаре по йоге в Штатах: мы все сели в круг, и я задала вопрос о том, какие коренные народы жили в той местности, где родились участники семинара. Но никто в зале не знал ответа. Страшно то, что наше незнание позволило в одночасье стереть с лица Земли целые коренные народы, а ведь то, что они там жили, следовало бы так четко обозначить, чтобы при посещении тех неназванных мест все эти сведения сразу же можно было выяснить.
Без понимания истории оккупации ученики не смогут проанализировать, из каких элементов сложилась колониальная точка зрения, которую люди покорно усвоили и приняли, когда они становились —американцами или, в данном случае, — европейцами.
На семинаре «Йога и белокожесть» я показала видеоролик под названием «ТРИНАДЦАТЬ УДРУЧАЮЩИХ ФОТОГРАФИЙ, КОТОРЫЕ ЛИШАТ ВАС ВЕРЫ В ЧЕЛОВЕЧЕСТВО» (пройдите по ссылке, чтобы посмотреть видео на YouTube). На каждой фотографии — сцена принуждения представителей коренных народов, которые выставлялись в человеческих зоопарках для увеселения колонизаторов.
Такие человеческие зоопарки были и в Северной Америке, и в Европе. На одной из фотографий 1906 года изображен Ота Бенга, уроженец Конго: тогда его выставляли в зоопарке Бронкса вместе с орангутангами и другими обезьянами и заставляли постоянно таскать их на руках. Чтобы понять, какие отношения были между белыми и конголезцами, посмотрите свидетельства о бельгийском колониальном терроре (пройдите по ссылке, чтобы посмотреть видео на YouTube).
На 13 фотографии из этой серии изображена африканская девочка, вероятно, родом из Конго, которую в 1958 году выставляли в человеческом зоопарке в Брюсселе, Бельгия. На фотографии также изображен белый мальчик по другую сторону ограждения. И я спросила европейцев: какое этот белый мальчик сформирует мнение об этой ситуации? Во что он будет верить, какую самооценку разовьет на такой основе? А что он будет думать о своей этнической позиции в мире? О превосходстве белой расы?
Это заставило меня вспомнить об открытке в духе ориентализма, включенной в буклет выставки Смитсоновского института. В официальном информационном пресс-релизе выставки, а она называлась «Искусство трансформации: 2000 лет йоги» (см. PDF) указано, что эта фотография представлена в галерее «Йога на межнациональной фотографии в 1850-1940 годах».
Тематика галереи — рассмотрение стереотипного экзотического образа «йогина», преобладавшего в представлениях общественности, которые были популярны в период с 1850 по 1940 гг. Среди примечательных частей выставки — альбуминовый принт «Йогины», постановочная фотография Колина Мюррея, выполненная для Bourne and Shepherd, а также «Индийский факир», первый фильм на индийскую тему, снятый Томасом Эдисоном. Пройдите по ссылке, чтобы посмотреть фильм на YouTube.
По сути, фильм посвящен не индийской теме, а передает глубоко укоренившееся в умах белых людей представление об Индии как объекте...
Куратором выставки Смитсоновского института была белая женщина, и она использовала слово «межнациональный» в том значении, которое не позволяет четко определить дифференциал власти, являющийся движущей силой колониального господства и политики эксплуатации колоний. Намеренно она так сделала или нет, эффект одинаков. Куратор использовала слово, с помощью которого описывается то, что выходит за границы отдельных стран или национальностей; при этом она имела в виду некое взаимное участие в создании изображения / идентичности. Но в этой галерее представлены изображения, созданные исключительно на основе взглядов белых, для их развлечения и удовлетворения потребности в экзотике, тем самым акцент сделан на «микрополитике желания», как предполагается в рамках «либидинальной экономики».
Либидинальные инвестиции — это одна из психологических выгод, а психологическая выгода — это одна из форм превосходства или господства. Организацией выставки занимались белые, которыми руководили, в основном, белые, — это очень удобно: при упоминании названия выставки в галерее колониальный взгляд оказывается скрытым под «межнациональной фотографией». В 1850-1940 гг. британское колониальное правление в Индии достигло своего пика. Возможно, если бы выставка не пыталась скрыть истинной колониальной истории Индии, ее проведение могло бы послужить для европейско-американского сообщества «йогинов» стимулом к устранению противоречивости наших колонизаторских предположений и притязаний в отношении йоги, особенно касательно «прав собственности». В конце концов американцы владеют украденной землей, и мы на ней сейчас живем.
Если бы мы могли назвать пространство, где сейчас находится йога, мы бы могли назвать галерею за 1947-2015 годы «Йога в межнациональной фотографии». И все равно нам пришлось бы смириться с тем, что Чампа Рао Мохан характеризует как «мучительное состояние промежуточности…, когда все национальное своеобразие покрыто дымкой неопределенности из-за сложного сплава, который его формирует».
Американские «йогины» с успехом и беспрепятственно в течение сотни лет мародерствовали, подминая под себя самобытность йоги и связанный с ней бизнес. Но увы! Сопротивление неизбежно: как и другие колониальные предприятия, новая Южная Азия в ответ «смотрит взглядом белых» и ставит палки в колеса всей североамериканской индустрии йоги в целом. С 2008 года постоянно идут споры о том, кому принадлежит йога и что именно обеспечивает главенство йоги при рассуждениях на тему йоги. Ответ полностью зависит от субъективного мнения кого-либо по теме.
Дерек Берес — североамериканский предприниматель, продвигающий свой стиль йоги. Недавно в своем блоге в публикации, посвященной Международному дню йоги, он позволил себе утверждать, что индийцы, точнее, индусы, заявляют свои права на йогу и хотят вернуть ее себе лишь потому, что на Западе йога стала миллиардной индустрией.
Дерек считает, что, празднуя Международный день йоги, Индия стремится заполучить источник дохода за счет йоги, заинтересовавшись ее нынешним стоимостным эквивалентом. Я называю такие утверждения «колониальным пристыживанием»: колонизатор, наживающийся благодаря йоге, старается поставить на место тех, кто подвергается колонизации, за то, что они хотят сами пользоваться своими духовными ресурсами…
Дерек определяет йогу не с позиций самобытности и исконной принадлежности, а приводит цитату другого белого мужчины — Мирчи Элиаде, который писал, что, «если слово «йога» имеет множество значений, то это лишь потому, что йога многое значит». По сути, используется такой своеобразный код: раз «йога многое значит», то мои представления о йоге не ограничиваются пониманием йоги в индуизме, и я могу придать йоге некий смысл от себя.
Но еще более неутешительной является следующая цитата: «Трудно отделить духовное от физического, особенно, когда физические тела, приехав в Индию, взяли с собой свои кошельки. Самое невероятное в этом заявлении о принадлежности йоги то, что в течение определенного времени индийская цивилизация не желала иметь практически ничего общего с йогой», — пишет Дерек, представляя западного человека жертвой якобы присущей Индии жажды наживы. Вроде как западный человек видится индийцам только как кошелек: что это, как не переворачивание с ног на голову всей динамики колонизации?
Американский фонд индуизма обратился в редакцию «Yoga Journal» с вопросом, почему они никогда не упоминают о связях йоги с индуизмом? И получил от «Yoga Journal» такой ответ: «Потому что это влечет последствия».
Если посмотреть на семантику разграничения между йогой в Индии (деши) и американской йогой, слова смогут рассказать интересную историю. Дискуссия зародилась в 2008 году, когда Шитал Шах, старший директор Американского фонда индуизма, обратился в редакцию «Yoga Journal» с вопросом, почему они никогда не упоминают о связях йоги с индуизмом? И получил от «Yoga Journal» такой ответ: «Потому что это влечет последствия». Озадаченный этим ответом Шах решил организовать проект «Take Back Yoga» («Возвратим йогу обратно»), чтобы привлечь внимание к происхождению йоги. Так, где индийцами используются слова «корни» или «наследие», американские «йогины» в соответствии с перевернутым колониальным стандартом говорят о «собственности, принадлежности». При этом дискуссия о культурных корнях быстро превращается в борьбу за права собственности, особенно со стороны западных предпринимателей от йоги, отчаянно пытающихся сохранить свои инвестиции.
Дерек Берес и Лесли Каминофф, Мэтью Ремски и Кэрол Хортон, — все эти и другие «йогины» из разных уголков Северной Америки будут утверждать, что йога не может кому-либо принадлежать, поэтому, видимо, формулировку вопроса следует изменить: кто может присвоить йогу, как соотносятся узурпация культуры и неоколониализм? Какими правами на колонизируемый субъект (в этом случае на саму йогу) обладает колонизатор?
Вся публикация Береса изобилует имперскими стереотипами, но, пожалуй, самым опасным является предположение, что индийская цивилизация в своем официальном направлении не хотела иметь практически ничего общего со своим собственным наследием. В комментариях к публикации он столкнулся с позицией Южной Азии, которую он невозмутимо продолжает игнорировать (пройдите по ссылке, чтобы прочитать упомянутую статью).
В том же ключе, бравируя колониальными метафорами, в своей статье «Кому принадлежит йога» Лесли Каминофф утверждает: «В 1925 году Индия отказалась от своего собственного дара, и йогины попали в ранг попрошаек, факиров, преступников и мошенников. Благодаря неустанной работе Кришнамачарьи и его современников десятилетиями воскрешалось то, от чего Индия открещивалась веками».
Чтобы понять взаимоотношения Индии и йоги, можно воспользоваться одним из способов —оценить систему ашрамов (или четырех стадий индуистской жизни): брахмачарья, грихастха, ванапрастха и санньяса. Некоторые тексты и практики йоги были предназначены только для санньясина: того, кто отказывается от материального положения с единственной целью — самопознание. Хотя йога никогда не задумывалась для того, чтобы стать массовой и общедоступной, Рамаяна и Бхагават Гита содержат беседы по вопросам йоги, суть которых обычные индусы впитали с молоком матери еще за несколько тысячелетий до того, как американцы начали делать деньги, занявшись коммерциализацией того, что в настоящее время считается йогой.
Вся публикация Береса изобилует имперскими стереотипами, но, пожалуй, самым опасным является предположение, что индийская цивилизация в своем официальном направлении не хотела иметь практически ничего общего со своим собственным наследием. В комментариях к публикации он столкнулся с позицией Южной Азии, которую он невозмутимо продолжает игнорировать (см. публикацию целиком).
Имеется множество достоверных документов, свидетельствующих о том, что британцы не только хотели ослабить влияние индусов, но и намеревались перекроить нацию в соответствии со своими представлениями. Например, Томас Маколей обобщенно описал таких «целевых» индийцев: «класс людей, индийцев по крови и цвету кожи, но англичан в плане вкуса, мнений, морали и интеллекта».
Когда Дерес Берес или Лесли Каминофф разражаются гневной тирадой, что, дескать, индийцы сами отказываются от своего собственного наследия, они не направляют рассуждения в нужное русло, а только бередят колониальные раны...
Все английское стало считаться превосходящим, а все индийское получило подчиненное второстепенное положение. Он также заявлял, что он «не встретил никого из тех, кто отрицал бы, что одна полка хорошей европейской библиотеки стоит всей родной литературы Индии и Аравии (...) То есть, без преувеличения, все исторические сведения, которые можно почерпнуть из всех книг, написанных на санскрите, являются менее ценными, чем то, что можно найти в самых пустяшных сокращенных изданиях для подготовительных школ в Англии».
Писатель Чампа Рао Мохан рассуждает о последствиях политического порабощения, проявившихся в пост-колониальный период:
«Колонизация культуры позволила добиться таких результатов, каких невозможно было бы достичь лишь за счет военной победы колонизаторов: укоренившись в умах колонизированного народа, она превратила людей в услужливых жертв. Колонизация умов тяжело сказалась на душах колонизированных людей. Лишив их всего самобытного, колонизаторы развили в них комплекс зависимости. На самом деле истоком испытываемого колонизированными ощущения отчуждения и их склонности к имитации является чувство неполноценности, которое методично взращивалось в душах колонизированного народа в процессе колонизации культуры. Увечья, нанесенные всем этим, проявились в период пост-независимости: подвергавшиеся колонизации люди утратили способность постоять за себя, оказались неспособными к самостоятельности, а также постоянно зависели от Запада в плане идей и технологий. Интеллектуальная и финансовая зависимость стран третьего мира от Запада спровоцировала их уязвимость перед неоколониализмом».
Колонизация культуры была нацелена на то, чтобы заставить индийцев забыть о собственной богатой цивилизации; вместо этого внедрялось мнение, что в Индии зародилось стремление обращать пристальное внимание на стоимость чего-либо. «Индийцев должны были научить, что они — глубоко консервативные фаталисты с генетической предрасположенностью к иррациональным суевериям и мистическим системам верований, а также что они не имеют никакого понятия о нации, национальных чувствах или истории. И что если у них и были какие-либо представления о культуре, то они их заимствовали у своих завоевателей, а для собственных достижений в чем бы то ни было им самим недоставало творческой энергии. Но, с другой стороны, британцы — воплощение современности и предвестники всего рационального и научного в мире: благодаря их уникальным организаторским навыкам, а также активности и энтузиазму Индия смогла приподняться над трясиной кастовости и религиозного фанатизма».
В основе нынешнего противостояния Востока и Запада в отношении происхождения / принадлежности йоги лежит застарелое колониальное отношение, которое необходимо тщательно рассмотреть и детально проанализировать. Лишь после этого обсуждение самобытности и значимости йоги примет по-настоящему межнациональный характер. Когда Дерес Берес или Лесли Каминофф разражаются гневной тирадой, что, дескать, индийцы сами отказываются от своего собственного наследия, они не направляют рассуждения в новое русло, а только бередят колониальные раны.
Как же сейчас выглядит неоколониализм, присущий американской йоге? Сюзанна Баркатаки в своей статье «Как избавиться от колониализма в своей практике йоги» описывает, каково это — быть представителем Южной Азии среди белокожих участников американского йога-сообщества: «Стать чужаком в своей собственной стране — вот, что значит, быть колонизованным. По происхождению я деши, и в прозападных центрах йоги в наше время я чувствую себя именно чужаком. Естественно, мощные практики, направленные на уменьшение страдания, не исчезают, несмотря на все попытки их уничтожить. И эти факты крайне важны для понимания полномочий и преимуществ, которыми мы по-прежнему располагаем или которых нам недостает, а также для выяснения позициональности (наших жизненных взаимоотношений со средой), воплощением которой мы являемся на данном этапе, когда практикуем, или преподаем йогу, или делимся знаниями о йоге».
Дерек Берес заканчивает свою статью, обращаясь к философской онтологии индийцев — Санкхья даршане, чтобы скомпрометировать аргументы в защиту колонизированных народов. Он пересматривает на «белый» лад ведические концепции: «Само понятие принадлежности берет начало в той же самой пракрити, от которой и нужно освободить пурушу. Трудно признавать, но все, чего вы хотите, — это признание». Так выглядит пассивная агрессия в духовном сообществе. Чтобы заставить критику замолчать, он обращается к техническим терминам… Неужели при этом и правда высказывается предположение, что желание мира признать исторические корни йоги — это всего лишь нарциссическая уловка индусов, стремящихся привлечь к себе внимание?
Неужели он действительно настолько смел, что использует слова из санскрита — языка тех самых людей, над которыми он стремится доминировать, когда пытается вывести их из игры — их собственных поисков самоопределения? На какое признание он рассчитывает, написав такую статью, и почему в статье даже не проскальзывает идея о сознании им самим своей заинтересованности в доле прибыли от этого бизнеса?
Полагать, что индуизм «влечет последствия», но не признавать при этом негативных последствий интерпретации йоги с иудео-христианских позиций, занимаемых большинством западных участников сообщества йоги, — это значит продолжать споры и разногласия, основанные на поддержании асимметричной политики деления на «первый» и «третий мир». Я закончу цитатой из статьи Белл Хукс «Осознание расизма: дхарма разнообразия и расы»: «Мы не можем отделить желание многих белокожих товарищей путешествовать в поисках духовного обновления по «третьему миру» от истории культурного империализма и колониализма, ведь эта история создала контекст, в котором такие поездки считаются нормальными и приемлемыми, этаким выражением свободы и права».
