Андрей Игнатьев "Ведическая женщина - кто она?"

«Ведическая женщина» – это выражение уже набило оскомину. Вошло в моду оно благодаря небезызвестному «семейному психологу» Олегу Торсунову и его последователям, которые разъезжают по стране и выступают с лекциями о том, как простым смертным достичь семейного счастья. И при этом обосновывают свой идеал «ведической женщины», ссылаясь на «Законы Ману», которые, во-первых, были созданы гораздо позже Вед, а во-вторых, отражают не существовавший в действительности общественный уклад, а идеал, сконструированный брахманами. Этой теме я уже посвятил заметку. Теперь же, полагаю, настала пора взять быка за рога и ответить на вопрос, а что представляла собой «ведическая женщина», какой она была в исторической действительности, а не в фантазиях Торсунова. А для этого давайте непосредственно обратимся к ведийским текстам.

Сразу же хочу заметить (а для многих это становится открытием и доходит с огромным трудом), что никогда не существовало раз и навсегда устоявшейся «ведической цивилизации», напротив, общество, культура и верования в Индии, как и повсюду, находились в процессе изменений, и поэтому, в частности, семейные отношения и положение женщины у индоариев в ведийский период (конец II – первая половина I тыс. до н.э.) значительно отличаются от эпохи Гуптов (III–V вв.), не говоря уже о средневековых порядках. Кроме того, важно подчеркнуть, что к Ведам в узком значении принадлежат четыре сборника: Ригведа (Веда гимнов), Самаведа (Веда напевов), Яджурведа (Веда жертвенных формул) и Атхарваведа (Веда заклинаний), а в широком смысле в состав ведийского канона включаются брахманы, араньяки и упанишады. Последние два разряда текстов известны как веданта (букв. «конец Вед») [Индуизм 1996: 118; История Востока 1997: 398]. Ни Махабхарата, ни Рамаяна, ни пураны «ведической литературой» не являются!

Словно в насмешку над Торсуновым, все женские персонажи, встречающиеся в Ригведе, это сильные и самостоятельные женщины, проявляющие инициативу в любовных делах, покровительствующие мужчинам или даже безжалостно помыкающие ими.

В гимне Ригведы V.61 [Ригведа 1995: 67–69] поэт Шьявашва восхваляет жену своего покровителя Таранты, которая наделяет его богатыми подарками:

Она подарила скот, состоящий из коней,
А также из коров и из овец числом в сто,
(Та,), что подкладывает руку (под голову)
Мужу, прославленному Шьявашвой.
И такая женщина чаще
Бывает лучше мужчины, не поклоняющегося богам, не дающего даров,
Которая выискивает голодного,
Вы(искивает) жаждущего, (вы)искивает желающего,
(И) направляет (свою) мысль к богам (V.61.5–7).

Мало того, эта «очаровательная юная женщина» отправила затем поэта к брату своего мужа – Пурумилхе. Приведенный выше фрагмент обладает большой важностью, ибо он свидетельствует, во-первых, что женщины могли сами распоряжаться имуществом, а во-вторых, что они могли общаться с посторонними мужчинами.

В гимне-диалоге X.10 [Там же: 124–126] женщина по имени Ями предлагает свою любовь брату-близнецу Яме, первому из умерших:

Ко мне, Ями, пришла любовь в Яме,
Чтобы лечь с ним на совместное ложе,
Как жена мужу, хочу я отдать (свое) тело,
Да будем мы двое кататься туда-сюда, как колеса колесницы! (X.10.7)

При этом Ями говорит о необходимости продолжения рода. Яма отказывает ей, ссылаясь на то, что соединяться с сестрой это грех, который увидят «соглядатаи богов», и поэтому советует ей искать другого мужа. Данный гимн примечателен не только запретом на инцест, но и тем, что женщина проявляет себя как пылкая соблазнительница. И в последующей санскритской литературе женщины очень часто в любовных сюжетах играют ведущую роль и оказываются настойчивыми и целеустремленными, в то время как мужчина либо покорно принимает любовь женщины, либо отвергает ее [Ефименко 1996: 49].

Впрочем, женщины в Ведах демонстрируют активность и в менее романтических ситуациях. В знаменитом «Гимне игрока» (X.34) [Ригведа 1999: 156–157] жена и свекровь выгоняют из дому незадачливого игрока в кости.

Другие ласкают жену того,
На чье имущество накинулась стремительная игральная кость, (X.34.4) – горько сетует он.

«Гимн игрока», в котором затрагивается и по сей день актуальная тема зловредности азартных игр, конечно, необычен для Ригведы – памятника высокой иератической поэзии. Но не менее необычным исследователи считают гимн X.86 [Ригведа 1999: 485], поскольку с точки зрения человека европейской культуры он выглядит непристойным и циничным. Здесь Индрани, жена главного ведийского бога Индры, расхваливает свою искусность в любви («Не бывает лучше (меня) в любовных объятьях!») и одновременно мужскую силу своего супруга. При этом, по мнению из одного из ученых, в гимне содержится намек на ритуальное соитие Индрани с волшебной обезьяной – Вришакапи [Там же: 487].

Первую в индийской литературе разработку сюжета о любви смертного к богине представляет собой гимн-диалог Ригведы X.95 [Там же: 244–246]. Здесь перед нами предстает гордая и прекрасная небожительница – апсара Урваши, которую безуспешно пытается вернуть назад брошенный ею супруг – царь Пуруравас. Четыре года назад Пуруравас и Урваши прожили счастливо на земле, и у них родился сын, однако из-за того, что Пуруравас нарушил существовавший между нами договор, небожительница покинула царя. Теперь Пуруравас умоляет ее вернуться и даже угрожает совершить самоубийство, на что Урваши отвечает:

О Пуруравас, ты не должен ни умереть, ни исчезнуть,
Злые волки не должны тебя загрызть!
Ведь не бывает дружеских отношений с женщинами,
У них сердца гиен (X.95.15).

Согласитесь, Урваши здесь больше напоминает могущественную и сладострастную богиню Древнего Ближнего Востока, наподобие Иштар, по отношению к которой мужчины оказывались слабыми и зависимыми коррелятами [Bhattacharyya 2005: 116], а не какую-нибудь «ведическую домохозяйку», слушающую лекции Торсунова и уныло ждущую, пока «успешный» муж-бизнесмен принесет ей зарплату.

Определенное место в ведийских текстах занимает женская магия. Уже Ригведа содержит гимн-заклинание «Против соперницы» (X.145) Под соперницей (sapatnI) подразумевается или вторая жена собственного мужа (что еще раз подтверждает существование полигамии в ведийскую эпоху) или его возлюбленная [Ригведа 1999: 535]. С помощью подобного заговора настоящие «ведические жены» «покоряют мужа полностью» и делают «мужа полностью моим» (X.95.1–2).

Большое число заговоров, относящихся к женской магии, мы встречаем в Атхарваведе. Здесь, в частности, содержатся заговоры на привораживание мужчины (VI.89; VIII.38), на приобретение любви мужчины (VI.130) и на приобретение мужа (II.36). Заметим, что женские заговоры несколько менее художественны, чем аналогичные мужские, но все равно не могут оставить равнодушным и современного читателя:

Пусть он полюбит меня!
Милый пусть полюбит меня!
О боги! Пошлите любовь!
Пусть он воспылает ко мне! (VI.130.3)

Приворотные заговоры сопровождались магическими действиями. Например, женщина прикрепляла к своей голове приворотную траву, к которой обращен заговор, и входила в деревню, где жил мужчина, которого она хотела приворожить [Атхарваведа 1995: 361]. Существование подобных заговоров еще раз показывает, что в ведийскую эпоху женщины могли сами выбирать себе суженых – в противном случае, заговоры были бы бессмысленны.

Вопреки более поздним установлениям, согласно которым женщинам вместе с шудрами воспрещалась изучать Веды, представительницы прекрасного пола в ранние времена могли на законных основаниях проявлять интерес и к сфере метафизики. В Брихадараньяка-упанишаде (IV.5) рассказывается о том, что у мудреца Яджнявалкьи было две жены: Катьяяни и Майтрейи. Из них Катьяяни была наделена лишь «знанием, свойственным женщинам», а вторая, Майтрейи, «была способна беседовать о Брахмане». Когда Яджнявалкья собрался уйти в лес, он предложил Майтрейи разделить имущество между ней и Катьяяни. Тогда Майтрейи задала вопрос: «Господин! Если бы вся эта земля, полная богатств, сделалась моей, стала бы я от этого бессмертной или нет?» Когда супруг ответил, что «нет надежды [достичь] бессмертия с помощью богатства», Майтрейи отказалась от своей доли и предпочла получить наставления относительно Атмана [Упанишады 2000: 132–135]. Какой контраст с торсуновскими «ведическими женами», озабоченными только зарплатой мужа! В другом месте Брихадараньяки одним из оппонентов Яджнявалкьи выступает ученая женщина Гарги Вачакнави, она задает ему ряд вопросов, но, как и другие брахманы, вынуждена умолкнуть (III.8). Более того, в этой же упанишаде (VI.4.17) описывается средство для того, кто желает рождения ученой дочери.

И чтобы расставить точки над i, завершаю эту статью замечательным гимном Ригведы X.159 «Самовосхваление женщины», который привожу полностью:

Там взошло солнце –
Тут взо(шло) мое счастье.
Ведь я, умная, мужа
Покорила, покорительница.
Я – знамя, я – глава,
Я грозная, за мною последнее слово.
Только мою волю, покорившей (его жены),
Муж должен исполнять.
Мои сыновья – убийцы врагов,
А моя дочь – властительница.
Я же – победительница:
Для мужа мой зов самый высший.
(Та) жертва, совершив которую, Индра
Стал сверкающим, самым высшим,
Ее я совершила для себя, о боги.
Воистину не стало у меня соперниц!
Нет у меня соперниц! Я – убийца соперниц,
Побеждающая, (всех) превосходящая!
Я отняла блеск у других (женщин),
Как дар – у неуверенных.
Всех вместе этих соперниц
Победила я, превзойдя (их),
Чтобы стала править я
Этим мужем и родом (его)! [Ригведа 1999: 307].