Дэвид Парсонс - музыкальная медитация Запада и Востока

 «Что за длинное, странное путешествие это было»… Эту строку про “long strange trip” спели патриархи психоделического рока, калифорнийская группа Grateful Dead, но кто действительно прожил её, так это Дэвид Парсонс (David Parsons). Начавшись с роли молодого джазового барабанщика из Новой Зеландии, карьера Парсонса нарезала причудливые круги, сделав его одним из пионеров электронной музыки, самым «мрачным» и глубоким композитором направления Нью-Эйдж, а также охватившим  весь земной шар продюсером этнической музыки, который подготовил получившую награду серию «Музыка ислама», включающую 17 дисков, да и другие не менее впечатляющие проекты с музыкой Камбоджи, Армении, Вьетнама, Индонезии и Гималаев.

     Его необычное путешествие началось, когда Парсонсу было 19. В начале 1960-х молодой ударник-самоучка начал играть в ансамблях. Его первым музыкальным героем был Джо Морелло, одарённый ударник из квартета Дэйва Брубека. Но через несколько лет Парсонс устал от барабанов, и это было не из-за шуток что «барабанщики тоже тусуются с музыкантами»; просто он захотел играть на мелодическом инструменте. Он начал искать подходящий инструмент, но без особого успеха. «Трудно заставить себя изучать инструмент, если не испытываешь к нему страсть», замечает Парсонс. «В то время я почти забросил музыку и занялся скуба дайвингом». Но судьба вывела его на неожиданный поворот – в те годы Новую Зеландию впервые посетил легендарный индийский исполнитель на ситаре Рави Шанкар.

     Тогда Битлз ещё не увлеклись индийской музыкой, и концерты Шанкара за пределами Индии собирали в основном индусов-эмигрантов. Как вспоминает Парсонс, новозеландский концерт был где-то в 1965-м, как раз перед тем, как Битлз стали использовать ситар, и народу было немного – «зал был наполовину пустой, только местные индусы и я». Парсонс слышал о том, что индийские барабанщики, например аккомпаниатор Шанкара, мастер таблы Алла Ракха, весьма круты; но ситар он до этого никогда не видел и не слышал. «Это была любовь с первого взгляда. Вот что я всегда искал». Дэвид купил ситар и стал учиться сам, так что в течение следующих семи лет он старательно приобретал плохие привычки в игре. «Когда я в конце концов приехал в Индию учиться играть, они просто катались по полу от смеха. Большую часть времени там я потратил на исправление того, чему сам себя научил».

 Это произошло в 1975-м, когда он был в Индии, изучая правильную технику игры на ситаре у мастера Кришны Чакраварти, ученика самого Рави Шанкара. Там он услышал другой звук, который изменит его жизнь. Это было довольно поэтично – человек, впервые услышавший ситар в Новой Зеландии, теперь услышал звучание синтезатора в Индии. Тем не менее это произошло именно так. «Кэй (жена Дэвида, чья фигура ещё появится в этой истории) и я сидели в нашем доме в Индии, было 44-45 градусов жары, мы сидели как в духовке. И мы поставили запись Венди Карлоса «Акустические сезоны», композицию, которая называлась «Зима», со всеми этими ледяными звуками и волчьим воем, это давало нам иллюзию прохлады».

     Вернувшись в Новую Зеландию, Парсонс купил синтезатор «Роланд». Под влиянием музыки Карлоса и окрестных звуков птиц и ручья, Дэвид скоро пришёл к идее совместить электронные и природные звуки на одной записи. Туда же он накладывал звук своего ситара. Он использовал двухкассетную деку со сквозным каналом, на ней можно было накладывать дорожки при многократной перезаписи с кассеты на кассету. Это позволяло сделать многоканальную запись (правда с увеличивающимся шумом плёнки), но тогда, признаётся Парсонс, в голове у него не было грандиозных планов. «Тогда я только экспериментировал: одна дорожка оттеняет другую. Я не думал, что изобретаю нечто особенное».

     Дэвид бросил свою работу по объявлениям в 1974-м, чтобы ехать учиться в Индию. После возвращения в конце 75-го года, он устроился работать в национальную фильмотеку. И по сей день он продолжает писать музыку для фильмов и телевидения, но даже его ранние домашние записи в основном похожи на киномузыку. В 1980-м он выпустил кассету со своими записанными дома композициями, под названием «Звуки родной земли». Уже четверть века спустя Парсонс описывает, что произошло потом. «В одном книжном магазине Лос Анджелеса кто-то услышал мою запись, и они написали новозеландскому продавцу моей кассеты и заказали 10 штук». Одна из этих кассет попала Этхану Эджекомбе, директору американского нью-эйдж лейбла «Фортуна Рекордс». Тот не знал о Парсонсе ничего, кроме того, что тот из Новой Зеландии. Он стал звонить туда – и в конце концов нашёл его.

    Теперь, когда американский лейбл заинтересовался его музыкой, Дэвид перешёл на синтезаторы нового поколения. «Они погружали в нечто более музыкальное. Теперь они были полифоническими, можно было играть аккорды вместо отдельных нот». Вдохновлённый новыми технологиями, Парсонс создаёт свой второй альбом, «Тибетское Плато». «Я вспоминаю себя склонившимся над моим синтезатором «Корг», около 11 вечера, играющим два аккорда. Спустя полтора часа я закончил». Отсутствие профессионального образования и интуитивный подход навевали на него сомнения. «Я всё ещё не мог поверить, что людям это будет интересно», говорит он. Но на самом деле они хотели этого. Хотя он никогда формально не обучался западной музыке, он мог опираться на не менее солидную традицию – классическую музыку Северной Индии. Парсонс сравнивает свои ранние записи с алап, длинным, медленным вступлением индийской раги, где обыгрываются эмоциональные оттенки различных нот и музыкальных фраз. «Идея и чувство алап были основным вдохновением», вспоминает он. «Это было как купание в звуке».

     Во время расцвета Нью-Эйдж музыки в 1980-е, Парсонс оставался несколько в стороне. Это был, как он признаёт, мрачный период его музыки; отголоски скрытой глубины, фактически повторяющие звуки полночных индийских раг. Его двойной альбом «Ятра», чьё название на санскрите означает «паломничество», был путешествием сквозь Индию – внутренним паломничеством, хотя там есть и вполне лирические фрагменты. «Некоторые звуки были просто записаны мной, соскочившим с поезда в полночь, с работающим магнитофоном в руках». Так что вплетённые в музыку крики индийских разносчиков, расхваливающих свой товар на железнодорожных станциях, стали частью звукового дневника, созданного Парсонсом.

     В 1989-м его дорога преподнесла другой неожиданный поворот, хотя с высоты прошедших лет наблюдатель может заметить, что автор «Тибетского Плато» и «Гималаев» просто вернулся на старый добрый маршрут. Со своей женой Кэй он едет в поселение тибетских монахов, живущих в Северной Индии, и проводит с ними три месяца. С собой он взял портативный цифровой магнитофон, «просто для вдохновения». После записи фрагментов песнопений и глубоких, грохочущих труб, на которых играли монахи монастыря Дип Це Чо Линг, Дэвид попросил у ламы разрешения записать ритуальную церемонию целиком. В это время «Фортуну Рекордс» купила компания «Небесные Гармонии», продюсер которой, Экарт Ран, был любителем традиционной азиатской музыки. «Монахи не верили, что это кому-нибудь интересно, но разрешили сделать запись. Однако Экарт выпустил её, она имела успех, и мы сделали три CD c музыкой монахов». Фрагменты первого диска, «Тайные церемонии – ритуальная музыка тибетского буддизма», были использованы режиссёрами Оливером Стоуном в фильме «Небеса и Земля», и Бернардо Бертолуччи в фильме «Маленький Будда». Это было благоприятным началом второго любимого дела Парсонса.

     В 1992-м семья Парсонса, Дэвид, Кэй и их шестимесячная дочь Анна отправляются в Камбоджу для записи серии из 3-х дисков «Музыка Камбоджи». Каждый из них имел специальные знания, которые должны были помочь их команде в 5-летнем туре по исламским странам, Южной и Юго-восточной Азии и горам Кавказа. Дэвид делал записи, Кэй снимала фото, а Анна отвечала «за связи с общественностью». «Везде, где мы проезжали», подтверждает Парсонс, «люди обожают детей; это часть культуры. Если у вас двух-трёхлетня дочь, вас всегда впускают. Вы вне подозрений». Но однажды они чуть было не убедились в обратном. В Камбодже, где Дэвид записывал деревенских исполнителей возле знаменитого храмового комплекса Ангкор Ват, Анну регулярно утаскивала местная женщина, и запыхавшиеся родители находили её через несколько часов в деревенском доме, окружённую игрушками. В Каире, во время записи диска для большой серии «Музыка ислама», Парсонс вспоминает день, когда вся семья была на улице, и внезапно к ним подъехала полицейская машина. Полицейский вышел из машины, схватил Анну, которой тогда было два года, и они умчались со своей мигалкой и воем сирены. Мы слышали, как они проносятся вокруг нас по кварталу, и затем они подъехали сзади, вышли, вернули её нам и умчались. Наверное, они просто хотели прокатить её на машине».

     Камбоджийские записи были сделаны вдали от западного комфорта, в стране, всё ещё страдающей от гражданской войны. Выстрелы, далёкие, но слышимые, были частым напоминанием о недавнем ужасном прошлом. Но музыка Ангкор Ван, или «9-ти гонгов», исполняемая местными крестьянами, была продолжающимся напоминанием о блестящем средневековье страны. Парсонс не был специально обученным музыковедом и композитором, но снова его инстинкт и слух сослужили ему хорошую службу.

     Когда камбоджийский проект был закончен, Экарт Ран из «Небесных Гармоник» спросил, не хочет ли мобильная звукозаписывающая команда Парсонса сделать ещё несколько записей в течение ближайших лет. Ран надеялся сделать серию дисков с музыкой из «политически некорректных» стран – включая Вьетнам, Иран и Ливию. Попасть в Ливию оказалось малодостижимой задачей, но остальные две страны должны были войти в серию Парсонса и «Небесных Гармоник». «Музыка Вьетнама» кажется естественным продолжением камбоджийского проекта, но эти соседние страны имеют очень разные музыкальные традиции, о чём ясно свидетельствуют три диска народной музыки и музыки императорского двора, записанных Парсонсом.

     Иран стал очередной остановкой в эпическом путешествии через исламский мир, целый пояс стран, пересекающий планету от Марокко до Индонезии. «Музыка ислама», изначально начатая как серия из 6 дисков, выросла в большой 17-дисковый архив, возможно наиболее авторитетную коллекцию музыки исламских стран.

      Правда и здесь не обошлось без обходных путей: Ирак запретил въезд, но многие из ведущих иракских музыкантов жили в изгнании в Катаре. Дэвид отправляется в Доха, Катар, записывать диск «Музыка Ирака» для серии «Музыка ислама». Когда они были на Ближнем Востоке, Экарт просит совершить дополнительное путешествие в Армению, для записи хоровой музыки Армянской церкви. И снова результаты превысили ожидаемое. Посетив саму Армению и блокированный Нагорный Карабах, Парсонс делает великолепную серию записей хоровой музыки, средневековых песен, инструментальных композиций из народной и классической традиций и современных народных песен древнейшей христианской страны в мире.

     Есть старинная итальянская поговорка: «путешествия сохраняют молодость». Похоже, это работает и для старых хренов тоже. «Путешествия вставляют даже больше, чем музыка», заявляет Дэвид. «Это лучшее, что человек может делать, потому что это открывает ваши глаза на культуру других людей, это способствует большему взаимопониманию. В Иране люди не позволяли нам ни за что платить – это было лучшее время для нас. И ты понимаешь, что это не «Империя Зла». Могут быть политические режимы Зла, но люди везде хотят одних вещей: безопасного дома для своих детей, достаточно пищи и воды».

     После пяти лет путешествий, включающих 11 месяцев дороги в году, семья Парсонсов возвращается в Новую Зеландию в 1997-м. Наконец он снова берётся за свою собственную музыку. Откровенно говоря, его подход не изменился. Он всё так же работает по интуиции, всё так же хватает ситар, когда нужен огонь вдохновения. Но подсознательно он испытал сильное влияние. «Я до сих пор не могу поверить в удивительную точность ритмов, которые мы слышали во время странствий. Так что мой подход не изменился, но материалы и идеи – да». Привлекаемый мелодиями и инструментами, которые он записывал в Восточном полушарии, Дэвид засел за работу над проектом, который должен выразить потрясающий опыт акустических традиций древнего мира в современной электронной форме. Это будет альбом «Нгаё Гамилан».

     Используя сэмплы своих записей таких инструментов, как армянский дудук (гобой из абрикосового дерева), иранский киманчи (вариант скрипки) и индийский саранги (квадратная виолончель), он создаёт звуковой мир, обогащённый годами своих странствий. «Фирменная» мрачность, окрашивающая его предыдущие альбомы превратилась в нечто необычное с помощью чарующего перезвона индонезийского гемилана, оркестра металлических перкуссий с Явы и Бали. «Я знал что дудук будет хорошо сочетаться с балийским гемиланом», говорит он. Но сочетание этих двух традиций и звучаний на практике было бы невозможно без электроники. После того, как он провёл так много времени, изучая великие акустические традиции мира, Парсонс говорит, что «было трудно снова засесть за синтезаторы. Но если вы их используете для того, что они могут, а не для того, что им не дано, то работает хорошо». Синтезатор хорош для создания звуковых пейзажей и музыкальных скульптур, придумывания звуков, которые ты раньше никогда не слышал». Поскольку балийские гамеланы были настроены на особые гаммы, Парсонс записал сэмплы и затем «темперировал» звуки в гаммы, нужные для альбома «Нгаё Гамелан».

     Диск «Шаман» стал электронной фантазией, полной мистицизма, и был записан в период, когда Парсонс снова искал перемен в своей музыке. Основная идея альбома – создание звуков, которые вы никогда раньше не слышали. Вместо того, чтобы довольствоваться звуками, уже «зашитыми» во все электронные клавиши, Дэвид пошёл по стопам Венди Карлоса, другого пионера перепрограммирования синтезаторов, что создавало звучание, о котором производители вряд ли догадывались. «Я перепрошил каждый кусок оборудования, которое имел», объясняет Парсонс. «Может быть 60 или больше процентов музыки – это программирование, а не только исполнение».

     Следующие два альбома Парсонса замыкают орбиту, возвращаясь к истокам. На двойном альбоме «Парикрама» (так на санскрите называется паломнический обход вокруг священной горы Кайлас в Тибете) он, хотя бы в музыке, вновь возвращается в Гималаи, переплетая свой ситар и фрагменты тибетских буддийских песнопений с самой своей глубокой, самой мрачной электронной музыкой. Продолжает эту тему альбом «Майтрейя» (согласно тибетскому учению, грядущее новое воплощение Будды Шакьямуни), где порой предельно низкое звучание сочетается с рокотом горлового пения тибетских монахов.

     Сегодняшние проекты Парсонса демонстрируют все оттенки его музыкальной палитры. Композиция «Мечты Дхаладхара», предназначенная для одноимённого альбома, довольно ритмична. Парсонс удивил даже самого себя, используя драм-машину вместе с индийскими барабанами. На этой композиции он также играет на индийском эсрадже, разновидности виолончели с ладами, и на южно-индийской вине, которая похожа на ситар, но играют на ней смычком. Так он вспоминает хребет Дхаладхар, первый гималайский хребет, которого путешественник достигает на пути из Дели, и где в настоящее время находится жилище Далай Ламы. Другой проект, под названием «Внутренние Места», был неожиданно вдохновлён компьютерными играми Myst и Exile, и эмбиентной музыкой их звукового сопровождения. «Она переносит вас в другое место. И эти места существуют только в уме». Третий проект будет называться «Атма Ятра», или «Путешествие Души», его Дэвид загадочно характеризует как «более мрачного собрата Нгаё Гамелана».