Кристофер Уоллис "Хиппи под маской Бхайравы: опасность культурного заимствования"
Многим известен бестселлер Колмана Баркса - английская версия персидских поэм Джалаладдина Руми. Более просвещенные его читатели уже знают, что он не владеет персидским языком, а его «переводы» - перефразированные версии более ранних английских работ других авторов. Можно простить Колману этот недобросовестный рекламный ход (на титульных страницах написано «переведено …»), потому что недавно он признался в том, что сделал. К тому же его поэмы, основанные на творчестве Руми, очень хорошо написаны, вдохновляют читателей и не так далеки от оригинала.
Можно привести примеры грубой творческой недобросовестности. Даниэль Ладинский издал несколько сборников поэм, которые считаются переводами работ Хафиза Ширази (он же Хафиз), но исследователи фарси не могут определить, какие из поэм Хафиза вдохновили Ладинского на его творчество - так далеки они от оригинала. Переводчик-полиглот Э.З. Форман написал длинную, уничижительную рецензию на работы Ладинского, в которой он доказал, что Даниэль - мошенник, приписывающий свое творчество другим авторам (более авторитетным).
Публикации Баркса и Ладинского по-разному отображают культурное заимствование, но в сущности показывают, как члены одной культуры заимствуют элементы другой, искажая их значение. Зачастую подобные авторы демонстрируют невежество и равнодушие к значению этих культурных элементов в их естественном контексте. В постколониальной и феминистской теориях культурное присвоение рассматривается как угнетение, когда заемщик, являющийся членом культурного большинства, присваивает нечто принадлежащее маргинальной культуре, находящейся в меньшинстве, например из культуры ранее колонизированной страны (как произошло в случае с Индией).
В сфере американской йоги и среди исполнителей киртанов можно встретить огромное количество примеров культурного заимствования людьми, равнодушными к индийским традициям. Эта ситуация обыгрывается в хорошем интернет - ролике «Ганди практикует йогу». Привилегированные белые «исполнители киртанов», которые неправильно произносят, переводят и выдумывают собственные мантры, а так же множество американских «учителей» йоги с поверхностным пониманием культурных основ практики, которой они пытаются учить – примеры подобного проявления. Некоторые из них, к примеру, Лесли Каминофф, оправдывают такое присвоение тем, что йога не принадлежит Индии, а является частью природы, т.е. индийцы не придумали ее, а всего лишь открыли. Но, несмотря на то, что йога взаимодействует с биологическими телами и умами, она является культурным продуктом. Ее можно понять только в контексте культуры, в которой она родилась и сформировалась на 99,9 %. Такие люди демонстрируют не только неумышленное высокомерие, но и необразованность, не позволяющую рассуждать на эту тему и представлять саму традицию. Как правило, знания истории йоги у людей, рассуждающих о ее сущности, не превышают 4 % от общего объема.
Начиная с декабря 2015 года, Sutra Journal публикует статьи Лорен Рош, автора и поэта, чьи работы я отношу к культурному заимствованию, по качеству более близкие к Ладинскому, чем к Барксу. Ладинского я считаю виновным в тонкой форме интеллектуальной недобросовестности. В этой статье я постараюсь доказать справедливость этих утверждений.
--- Для начала поаплодируем Sutra Journal за то, что они публикуют статьи авторов с противоположными взглядами, так как это порождает важные для вдумчивой и интеллектуальной жизни диспуты. ---
Рош использовал средневековый санскритский текст с оригинальным названием «виджняна-бхайрава-тантра» (буквально, «Священная книга Бхайравы, который суть Сознание») и выдал его за «Сияние Сутр»/ “The Radiance Sutras”- книгу собственной поэзии, которую он преподносит читателю как перевод санскритского писания «Виджняна-бхайрава».
Но дело в том, что это не так. Его работу никоим образом нельзя назвать переводом, так как Рош не владеет грамматикой санскрита (sa ṃskṛta-bhāṣā-vyākaraṇa). Иногда здравый смысл побеждает, и он называет свои поэмы «версией» «Виджняна-бхайравы», не переводом, а иногда претендует на право считаться переводчиком. Но он никогда не упоминал в своей книге или статьях для Sutra Journal, что не умеет читать на санскрите (под «читать на санскрите» я подразумеваю знание правил, благодаря которым в этом языке формируется смысл написанного).
Большинство поклонников и сторонников Роша верят, что он знает язык - ему об этом известно, поэтому он ведет себя очень осторожно, чтобы не развеять эту иллюзию. Не считается ли это грубой интеллектуальной недобросовестностью? Считается, принимая во внимание тот факт, что он ставит свою работу в один ранг с трудами профессиональных санскритологов. А все потому, что, по мнению Лорэна, текст «Виджняна-бхайрава-тантры» мистическим образом разговаривает с ним напрямую, раскрывая свой тайный смысл, а знание грамматики и теории ему ни к чему. Ниже я подробно объясню, как он создает свои гимны, зачастую почти несвязанные с санскритским текстом. Пока он все еще верит, что создал ценный перевод, вобравший истинный смыл текста.
Цель данной статьи - не нападки на личность Лорен Рош - наши общие знакомые отзываются о нем как о душевном и хорошем человеке, и я уверен, что им движут только лучшие намерения. Критический анализ культурных заимствований, используемых Рошем, раскроет перед нами особенности американской духовности и поможет найти отличия между ними и Индией 1200 лет тому назад, а также понять, почему американские присваиватели практически всегда искажают индийские первоисточники. К тому же в этой статье я покажу (и объясню) некоторые частые случаи недопонимания сущности санскрита. Наконец, я смогу рассказать людям Запада, как заимствовать священные техники санскритских источников для личной духовной пользы, при этом с уважением относиться к культуре, в которой они созданы.
Почему я заинтересовался именно трудом Роша, когда существуют более вопиющие случаи культурного заимствования? Потому что текст, над которым он работал, занимает центральное место в таком направлении Шайва тантры, как Трика. Я профессионально изучаю эту линию преемственности и выполняю духовные практики в рамках этой традиции. Я был обескуражен тем, что священный текст по йоге в моей традиции преподносят западной публике как оправдание философии гедонизма (учения, согласно которому ментальные и чувственные удовольствия является высшим благом и целью жизни). Я считаю своим долгом разъяснить, что грамотно переведенное настоящее учение Виджняна-бхайравы - настолько мощный и точный путь к духовному освобождению, что читатели «Сияния сутр» не могут себе представить.
Это будет необычная статья. Я покажу, что научный критический подход профессионального санскритолога и духовная чуткость не исключают друг друга. Надеюсь познакомить читателей с традиционным учением этого священного текста и показать, что правильный перевод может нести духовную энергию, и продемонстрировать, что тенденции прошлого века, такие как противостояние научного, вдохновляющего, интеллектуального и духовного, уже позади. Пора восстановить связь между интеллектуальной точностью и духовным вдохновением, ведь обе эти черты были характерны для индийской литературы до иностранных завоеваний. Данная статья - небольшой вклад в возрождении этой связи.
Для начала мы разберем конкретные проблемы в переводе и культурном посредничестве. Затем я приведу примеры правильного перевода отрывков из «Виджняна-бхайрава-тантры», после чего обсудим смысл всего того, что мы рассмотрели.
Проблема пристрастных утверждений
Когда недостаточно образованный человек, выполняющий духовные практики, пытается создать или заново истолковать уже имеющийся перевод иностранного источника (особенно если он относиться к работам «мистического Востока»), он видит в тексте то, что хочет увидеть, и не осознает этого. Так происходит из-за лингвистической некомпетентности и недостаточных знаний истории. В случае работы Роша искажение содержания источника связано с его желанием (возможно, неосознанным) отыскать в тексте личную философию гедонизма, которую он рассмотрел практически в каждом стихе «Виджняна-бхайравы».
Такая философия противоречит этому писанию, так как оно представляет собой теологию Шива-Шакти (либо Бхайрава-Бхайрави), где Шива - всеобъемлющая, неподвижная, безмолвная осознанность, а Шакти – поток энергии и чувственный опыт. В своей работе Рош проигнорировал роль Шивы и проявил интерес только к чувственному опыту Шакти. В этом вся ирония. Цель писания – показать, как через чувственный опыт Шакти достичь глубокого состояния покоя и неподвижности Шивы. Такова конечная цель учения. В поэмах Роша гимны, о практиках связанных с Шивой, написаны языком, характерным для гимнов Шакти. В них можно встретить поэтичные призывы к чувственному опыту, к танцу, к тому, чтобы позволить мерцающим, волнующим, переполняющим, захватывающим потокам энергии вытеснить преграды ума, которые мешают осознать подобные чувственные объекты как путь к внутреннему глубокому спокойствию, тишине и всеобъемлющему присутствию. В первоисточнике не более чем в дюжине гимнов упоминаются удовольствие и интенсивный чувственный опыт (68-74), а в некоторых полностью опровергаются идеи Роша (в 67 и 96 говорится о необходимости отвергать объекты желаний, в 129 – отвлечь ум от материального мира). Этот текст – учение по достижению «состояния отсутствия колебаний ума» (nistaraṅga-upadeśa, гимн 139), т.е. состояния остановки (nirodha), полного внутреннего спокойствия. Зная все это, я не отвожу центральную роль в тексте Шакти, а рассматриваю ее как путь к Шиве.
Очень ярко Рош демонстрирует свою предвзятость и чрезмерную концентрацию на Шакти, когда пишет: «Каждая из этих техник способна сделать вас более внимательным к ритмам, пульсации и чувственности божественной энергии, из которой мы состоим и которая течет сквозь нас». На самом деле больше четверти дхаран (dhāraṇās - медитативные техники) сосредоточенные на Шиве как на безмолвной пустоте (шунья/śūnya) чистого сознания (гимны 43-49 и 58-60)! Для Роша, как для человека, исказившего первоисточник, чтобы приписать ему поэмы собственного сочинения, это нехоженая тропа. К тому же он ошибочно утверждает, что «язык текста изобилует житейским юмором и сексуальным подтекстом», проецируя на писание свои пристрастия и предпочтения. (Я уверен, любой человек, свободно владеющий санскритом, согласится, что там нет сексуального подтекста, есть пара вполне понятных гимнов, где описывается медитация на сексуальное удовольствие.)
Наконец, он неправильно охарактеризовал текст как вседозволяющий, когда на самом деле для всех видов йоги средневекового периода предполагается строгая умственная и физическая дисциплина. Такой характеристикой он подстроил смысл текста под свое мировоззрение, сформированное в конце 60-х - начале 70-х - эпоху под девизом «делай то, от чего тебе хорошо», где нравственность и чувственный опыт формировались под влиянием психоделиков. Это четко прослеживается в его поэзии. Хотя «Виджняна-бхайрава-тантра» значительно расширяет диапазон возможных достижений божественного и считается исследователями нетипичным и революционным учением для своего времени, но все же предполагает совокупность тонкого восприятия, самосознания, внутреннего покоя и самоконтроля, которые не часто встретишь среди представителей современного американского йога-сообщества. Книга Роша ориентирована именно на них.
Проблема мистического и антинаучного подхода к санскриту
Понятно, что риск искажения источника снижается, если свободно читать на иностранном языке как на родном. Именно в этом Рош проявил интеллектуальную недобросовестность, сказав читателям, что является экспертом в области санскрита и литературы на этом языке, что на самом деле не так. Это понятно каждому, кто изучал санскрит в университете. Он заявляет, что исследовал текст «Виджняна-бхайравы» последние 30 лет. Тогда почему бы не найти 1-2 года для обучения в университете (например, в Калифорнийском университете Санта-Барбары, который находится практически на его заднем дворе)? Это помогло бы ему понимать санскрит, использованный в «Виджняна-бхайрава-тантре».
Ответ на этот вопрос оказался просто потрясающим - меня он очень поразил. Как и многие американские йоги, он считает, что санскрит имеет мистическое происхождение, поэтому искренне верит, что в отличие от других языков, он раскрывает свои тайны любому достаточно опытному мистику (такому как, например, он), и нет необходимости научного исследования текста. Таков его метод «перевода»: он запоминает гимн, повторяет его снова и снова (иногда в течение нескольких недель), затем находит значения каждого из слов гимна в санскритско-английском словаре, записывает их на карточки для заметок (около 250 карточек на гимн) и раскладывает их на полу в форме мандалы, после чего Рош ходит вокруг этой мандалы до тех пор, «пока не почувствую живость слов вибрацией в своем теле. А потом я начинаю молиться, чтобы ко мне снизошли слова на английском…» Так, из множества слов, записанных на карточках, рождаются его стихи.
Такой подход восхищает сторонников Роша своей основательностью, но в то же время демонстрирует некоторые недопонимания сути санскрита. Во-первых, Лорен увлечен идеей многозначности языка о полисемией, т.е. тем, что у большинства слов существует множество различных значений. Он явно не знает, что только одно из них можно употреблять в конкретном контексте. Я поясню. В словаре, которым он пользуется (Монье-Уилльямс, «Санскритско-английский словарь», 1896 г.), приведены все возможные варианты перевода, встречающиеся за последнее тысячелетие, в том числе редкие технические термины из специальной литературы (слова, найденные в древних санскритских текстах, но редко употребляемые). Санскритолог обычно знает, какое значение слова использовать, исходя из контекста источника. К примеру, слово «тантра» означает «ткацкий станок» при обсуждении ткачества. В духовном контексте его можно перевести как «учение», «основа», «система» или «священный текст, который представляет определенное учение и систему практик» (использование последнего значения характерно для тантрического движения). Многие современные авторы, такие как Рош, полагают, что «ткацкий станок» или «переплетение» - основные значения слова «тантра», так как в словаре Монье-Уильямса они первые по списку. Сэр Монье размещал значения слов по старшинству, начиная с самого древнего, а не по распространенности. Человек, читающий на санскрите, когда встречает слово «тантра» в священном тексте, не думает, что оно может означать «ткацкий станок», точно также как человеку, читающему на английском, не придет в голову, что слово “bark” (кора, лай) в книге о деревьях имеет какое-то отношение к собакам. Это очень важный момент. В санскритском словаре омонимы указываются в одном разделе, и считать, что любое из их значений применимо в равной степени, абсурдно, как путать семантику английских слов «bark» (применимого к конкретному контексту: деревья, собаки, лодки) или «key» (применимого к контексту: замки, музыка или острова).
Контекст определяет, какое значение надо употребить. Но Рош вообразил, что можно использовать все варианты, найденные в словаре для определенного слова. (Странно допускать подобную ошибку, она вносит путаницу не только в природу санскрита, но и любого другого языка.) Вот почему он думает, что в священном тексте рассматривается «множество слоев информации, спрятанной в каждом слове», и утверждает, что можно сделать «сотни различных переводов. Намеренно». Другими словами, претендует на право толковать произведения, написанные много веков назад языком, на котором он не умеет читать.
На самом деле его утверждение ошибочно. Несмотря на то, что более-менее компетентные переводчики могут не сойтись в понимании некоторых загадочных гимнов (такие в ВБТ встречаются), полдюжины авторитетных переводов смогут исчерпать диапазон возможных значений. Если автор предполагает определенное значение для каждого отдельного случая, еще не значит, что он подразумевает множество из них (в случае ВБТ я в этом уверен.) К сожалению, пока нет ни одного перевода этого текста, выполненного авторитетным санскритологом, который мог бы свободно читать трактаты подобные «Виджняна-бхайрава-тантре».
Для людей, которые не являются санскритологами и используют словарь Монье-Уилльямса (для Роша в том числе, если он читает эту статью), я отмечу некоторые правила работы с этим источником:
- значение слова, указанное после “L” , т.е. лексикографическое, фактически никогда не используется, несмотря на то что перечислено в древних словарях;
- значение, указанное после “ifc.”, применимо только в том случае, если оно стоит в конце сложного слова (композита);
- значения перечислены в хронологическом порядке, поэтому первые будут актуальны только в случае, если вы читаете ведийский текст. Смысл слов со временем изменяется, поэтому они становятся устаревшими, но в словаре они перечислены. (Помните, что ВБТ записана спустя 2000 лет после возникновения ведийских текстов, в течение этого времени произошли изменения в семантике даже такого медленно меняющегося языка как санскрит.)
Кроме того, Рош ошибочно считает, что автор ВБТ постоянно использует такой литературный прием, как шлеша (śleṣa), т.е. каламбур, двусмысленность, парономазия. Не являясь санскритологом, он не понимает, что в действительности означает шлеша. Например, в комментариях к первому гимну он говорит: “Если захотеть, то можно пронаблюдать игру слов (шлеша) между «mayā» и «māyā»”. Очень показательный комментарий, т.к. шлеша проявляет себя иначе. Mayā «мной» и māyā «магия и т.д.» между собой никак не связаны, хотя для англоговорящих людей они схожи по звучанию. Заблуждение Роша является таким же существенным, как путаница при использовании слов «искусство» (kalā) и «время» (kāla).
Шлеша получается при создании контекста, в котором два или три разных значения слова применимы в более или менее одинаковой степени. На мгновение они вводят в заблуждение читателя, до тех пор пока его замешательство не превратится в восторг от понимания этой игры слов. Автор ВБТ, желая охватить для инициации в свое учение широкую аудиторию, а не только литературных эстетов, редко использует сложные литературные приемы, такие как шлеша.
Показательно, что Рош говорит нам: «Я отношусь к “Сиянию сутр” как к версии, а не как к переводу, потому что следовал иному своду правил, отличному от норм, созданных индологами». То есть собственному своду правил, а не грамматике санскрита. Тем не менее, он претендует на право считаться авторитетным автором, неоднократно намекая, что его поэмы являются таким же полноправным переводом, как и любой другой. Он демонстрирует это, размещая их рядом с оригинальными гимнами на санскрите (пример на изображении ниже). На мой взгляд, это и есть интеллектуальная недобросовестность, хотя найдутся те, кто со мной не согласится.
Выходит, что Рош – ценитель прекрасного, создавший сборник замечательных поэм под впечатлением от работы, не имеющей ничего общего с эстетикой, единственная цель которой - направить людей к духовному освобождению благодаря новым техникам. Вот почему его книга не соответствует замыслу автора ВБТ.
Обсуждение подобных вопросов помогает продемонстрировать уровень квалификации, необходимый для трактовки санскритских текстов.
В исконной традиции, по понятным причинам, вы должны были освоить грамматику (вьякарана /vyākaraṇa) до того, как начать изучение других искусств или наук (шастра/śāstra), изложенных в письменном виде.
Просвещение широкой общественности – очень важное дело. Это необходимо, чтобы люди, интересующиеся суфизмом по поэмам Ладинского или изучающие тантру по работам Роша, не тратили попусту время, пусть и на красивые стихотворения.
Тем, кто считают мою критику работы Роша чересчур суровой, просто нравятся его поэмы. В этом нет ничего плохого, мне тоже нравятся некоторые из них. Но это совершенно другой вопрос. Они обладают литературными и художественными качествами, но не передают замысел, который вложил в них автор ВБТ. Те, кому нравятся стихи, будут любить их, даже если они не связаны с мудростью какого-то древнего текста. Справедливости ради мне стоит отметить, что иногда в переводе встречаются конкретные практики из соответствующего санскритского гимна. Происходит это потому, что Рош изучил все имеющиеся переводы, так что в его работе иногда встречаются верно истолкованные фрагменты.
Вот что главное – людей, которые полагают, что читая «Сияние сутр» они прикасаются к древней мудрости (как можно винить их, ведь после прочтения введения в книгу Роша именно такое впечатление и складывается), вводят в заблуждение. Заставить человека думать, что с помощью «Сияния сутр» он приобщается к учению «Виджняна-бхайрава-тантры», значит оказать ему медвежью услугу. Но это не так. На мой взгляд, это учение заслуживает широкой известности, поэтому в статье я приведу некоторые фрагменты точного перевода (смотрите ниже).
Один из редакторов Sutra Journal раскритиковал статью Мэтью Рэмски «Нити йоги» - «ремикс» на «Йога-сутры»: «Избавляя читателя от размышления над сложными идеями текста, статья лишает его работы, которая могла бы подвести человека к пониманию этого трактата, а вместо этого он теряет голову от самого поэта». То же самое я думаю о книге Роша.
Настоящий смысл «Виджняна-бхайрава-тантры»
Прежде чем рассмотреть влияние подхода изучения духовной литературы Роша на культуру в целом, давайте уделим внимание самому писанию. Глубокое (и необычайно современное) духовное учение в этом трактате начинается с 13-го гимна, но Рош придает большое значение уже первой строке текста, желая сделать его простой язык более поэтичным. Он переводит «śrutaṁ deva mayā sarvaṁ rudra-yāmala-sambhavam» как «Сияющий, я слышал о том, что возник из слияния Рудры и его Шакти». Это очень близко к санскриту, такое бывает. Но главное - в предложении отсутствует подлежащее. На самом деле, первая строка - незаконченное предложение. Логическое подлежащее (trika-bhedam) находится в начале второй строки гимна и согласовывается со словом sarvaṁ из первой. Зная это, мы можем дословное перевести это предложение:
«О, Господь (deva), я выслушала (śrutaṃ mayā) все учение о происхождении Трики (sarvaṃ trika-bhedam), которая возникла из нашего божественного союза (rudra-yāmala-sambhavam)».
Уже в самом первом предложении трактата объясняется его контекст, который такие присваиватели, как Рош, предпочитают опускать. Этот текст относится к Трика-откровениям тантрического движения. Главное божество Трики - Парадэви (Parādevī), тантрическая форма Сарасвати (Sarasvatī). К тому же первое предложение объясняет теологию традиции Каула, которая концентрирует внимание на союзе и гармонии противоположных и взаимодополняющих друг друга Шива и Шакти. Но как было отмечено выше, в своих поэмах Рош нарушает этот баланс и, действуя в лучших культурных традициях калифорнийской йоги, возвышает Шакти над Шивой.
Пойдем дальше. В следующих гимнах (2-7) Богиня спрашивает о конечной природе реальности и хочет узнать, есть ли в ней божества или мистические концепции, представленные в данном учении. Удивленный Бхайрава отвечает:
«Знай, те божественные формы, которые я описал в трактате – ненастоящие сущности Тантр, о, Богиня. Они подобны ловкости рук, снам, иллюзиям, воздушным замкам, и призваны помочь сосредоточиться на медитации тем, чей ум ослаблен двойственностью, сбит с толку, запутан в деталях ритуальных действий (гимны 8-10).
Он отрицает, что какой-либо из специальных терминов, который она затронула, может охватить истинную природу реальности, и продолжает:
«Им обучали, чтобы помочь непробужденным людям добиться успеха на пути, подобно матери, которая в воспитании своих детей применяет сладости и угрозы. Знай, что на самом деле единственной чистой заполняющей Вселенную формой Бхайравы является вездесущее состояние бытия, названное (богиней) Бхайрави (Bhairavī). Она вне пространства и времени, без направления и места нахождения, ее невозможно обнаружить, описать, она вне поля чувственного познания, пребывает в блаженстве от глубокого переживания собственного внутреннего Я (antaḥsvānubhavānandā). Если это конечная Реальность, то кому поклоняются, кому преподносят дары? Это состояние Бхайравы, названное Бхайрави, считается высшим. Оно зовется Пара Дэви (Parā Devī) в ее верховной сущности» (гимны 13-17)».
Вышеупомянутые представления используются для тех, чей интеллект еще не достаточно созрел, чтобы уловить Реальность [в её высшем аспекте], также как нечто пугающее используется для того, чтобы отвратить детей от их упрямства обрести какую-либо никчемную или нежелательную вещь. Эти понятия играют ту же роль, что и мамина конфета. Они предназначены для того, чтобы побудить искателей идти по пути праведности и духовной практики, чтобы они могли окончательно реализовать природу Бхайравы, которая неотличима от их сущности природы.
Другими словами, состояние полной абсолютной осознанности (bharitākārā avasthā), которое описывает Бхайрава – это непосредственно расширенная область сознания, свободная от умственных фильтров и проекций; это безусловное принятие настоящего момента таким, какой он есть, устранив мысли о том, каким он мог бы быть; это ощущения глубокой связи и присутствия, которые приходят с предания себя истинному переживанию реальности, пропитанной ощущением настоящего. В этом состоянии внутренняя сущность (antaḥsva) полностью раскрывается и пронизывает всю реальность (viśva-pūraṇa). Это переживание наполняет радостью (anubhavānanda).
Понять истинную природу этого писания можно только через контекст культуры того времени, когда подобные откровения всевозможных эзотерических божеств были своего рода состязаниями между сектами. Изобилие сложных ритуальных форм и предписаний свело на нет переосмысление цели духовной практики. Когда мы начинаем ощущать состояние внутренней полноты, свободного и расширенного сознания, мы совершаем самое возвышенное поклонение. В 850 году это учение было чем-то неслыханным, настоящим откровением. Оно стало популярным позднее и до сих пор держит позиции.
Практики «Виджняна-бхайрава-тантры»
В ответ на учение Бхайравы, прагматичная, как и большинство йогинь, Богиня спрашивает:
«О, Бог Богов, ответь мне так, чтобы я полностью поняла. Как достичь состояния абсолютной полноты Божественного, лишенного пространства, времени и направления, которое невозможно описать? Благодаря чему можно достичь этого состояния? И как получилось, что Пара Дэви, Верховная Богиня, является входом в него, о, Бхайрава?» (гимны 22-23)».
Ответ Бхайравы состоит из 112 техник, практик и размышлений, которые составляют основной объем текста (гимны 24-136). Они приводятся в произвольном порядке, но важно, что первой представленной практикой является сильная медитация на пространство между вдохом и выдохом:
«Верховная Богиня (постоянно) выражает себя как созидательный поток дыхания: apāna (вдох) –сливающееся и нисходящее движение вовнутрь, prāṇa (выдох) – восходящее движение. Через устойчивую фиксацию ума на точках возникновения вдоха и выдоха постигается Ее полнота (гимн 24)».
Этот гимн представляет собой потрясающую и сложную задачу для переводчика, потому что его невозможно правильно перевести, не зная специальную терминологию Шайва тантры. Например, jīva означает как вдох, так и созидательное движение «вниз» вглубь индивидуальности. Uccaret означает дышать (в частности, выдох), а также произносить мантру синхронно с дыханием. Подобные значения нельзя найти в словарях, они используются в традиции Шайва тантры.
«Задержкой дыхания в обоих пространствах, снаружи и внутри, форма Бхайравы (т.е. чистое сознание) проявляет себя через Бхайрави (т.е. прана-шакти/prāṇa-śakti) (гимн 25).
«В обоих пространствах» относится к двум точкам, упомянутым в предыдущем гимне, в которых начинаются вдох (она находится вне тела) и выдох (она глубоко внутри тела). Внутри тела она визуализируется как открытое пространство, отражающее внешнее. Предлагается задержать (кумбхака) дыхание в конце каждого вдоха и выдоха, чтобы испытать пространственность чистого сознания.
«Не двигаясь наружу и не двигаясь вовнутрь, сила (шакти), присущая дыханию, раскрывается в Центре (где она остается в покое). Тогда через растворение мыслеформ достигается состояние Бхайравы (гимн 26)».
«Состояние Бхайравы» - опыт ощущения пустоты, который, как ни парадоксально, наполнен немой силой чистого присутствия. Это состояние происходит в Центре, - центральном канале тонкого тела.
«Она движется наружу и останавливается. Она движется вовнутрь и останавливается. Когда сила дыхания становится неподвижной после выдоха или вдоха, тогда возникает состояние под названием «мирный покой» (шанта/śānta). Благодаря силе дыхания покой (Шива) проявляет себя (гимн 27)».
По неизвестной мне причине я еще ни разу не встречал правильный перевод этого гимна - и это прекрасно. (Кажется, что эти четыре гимна вместе взятые уничтожают необходимость в изучении всех 112 техник, так как мы видим, что в них одна и та же практика описывается с добавлением разных нюансов. Я встречаю и другие примеры, где для объяснения какой-либо практики необходимы два и более стиха.)
И наконец, рассмотрим несколько поэм, представленных Лорэн Рош на виртуальных страницах «Sutra Journal». В своей первой статье (декабрь 2015 года) Рош пытается поэтично изложить сложный и утонченный гимн № 32. Он представляет свою поэму в качестве игривого перевода, претендуя на знание глубокого скрытого значения этого гимна. Вот его дословный перевод с санскрита:
«Медитируя на Пять Пустот как на цветные круги перьев павлина, он проникает в Сердце, в Абсолютную Пустоту (гимн 32)».
Очевидно, что этот гимн необходимо пояснить. Обычно, когда возникают сомнения в предполагаемом значении, обращаются к санскритским комментариям к тексту-источнику. Конечно, вероятность того, что такие присваиватели, как Рош, будут чтить сильную культурную традицию и обратятся к более ранним авторитетным трактовкам, очень мала. К счастью, существуют два авторитетных автора комментариев: Шивопадхьяя / Śivopādhyāya и Анандабхатта / Ānandabhaṭṭa. После размышлений над их версиями, прислушиваясь к своей интуиции как практика, я сформулировал следующее значение этого гимна.
Для начала отметим, что пять чувственных отверстий в теле называют «пространствами» или «пустотами» (шунья), но они разделены, в то время как пять кругов (maṇḍalas) на перьях павлина находятся друг в друге. Так как предписано медитировать на чувственные отверстия как на круги перьев павлина (этот момент упущен во всех имеющихся переводах – английских переводах–от пер.), следовательно, мы должны объединить наши чувственные области. Смысл может быть в том, чтобы умышленно поместить более тонкие чувственные энергии внутрь более грубых (т.е. слух поместить в осязание, осязание - в зрение, зрение - во вкус и вкус - в запах). Возможно, подобная детальность здесь не уместна, и необходимо позволить всем чувствам слиться воедино, будто есть всего одно чувственное отверстие. В таком случае все явления в чувственной области должны восприниматься как вибрации во всеобъемлющей пустоте («Абсолютная пустота»), в глубинном Сердце Бытия, в чистом Сознание (Бхайрава).
В центре кругов пера павлина (см. на картинке) мы видим невероятный переливающийся кобальтовый цвет. Вероятно, неслучайно он традиционно считается цветом Ануттара Шивы, абсолютного сознания. В этом гимне недвусмысленно говорится, что с помощью этой медитации достигается ануттара шунья, Абсолютная пустота, Сердце Бытия. Насколько я знаю, никто пока еще не заметил этого соответствия.
В гимне 39 мы видим другой пример конкретной практики йоги - важной в традиции, но неизвестной Рошу (а также большинству переводчиков). В нем описывается важная тантрическая практика uccāra, в которой йог посвящает длинный выдох повторению односложной мантры (пранава или биджа), такой как Ом. С ней связаны определенные техники. Текст не сообщает ничего нового, когда предлагает медитировать на тишину, наступающую сразу после продолжительного звука мантры. Указано, что с помощью этой медитации йог достигает состояния абсолютной пустоты (шуньята). Справедливости ради стоит отметить, что поэма Роша, соответствующая этому гимну, не только красива, но и не потеряла основной его идеи. Хотя ,конечно, он не может передать всех тонкостей практики uccāra (и я не могу сделать это через Интернет).
Тем не менее, своей версией гимна 67 (SJ, февраль 2016 года) он грубо исказил смысл писания. Его поэма не имеет никакого отношения к исходному тексту, даже противоречит ему. Рош считает, что «гимн указывает на способы достижения состояния, при котором озноб и покалывания то поднимаются, то опускаются по позвоночнику, как во время секса или любого другого будоражащего переживания». Сложно придумать что-то более противоречивое смыслу, заложенному автором.
«Практикующий, остановивший все потоки прана-шакти, [вытекающие через чувства и отверстия], почувствует, как она [проникает в центральный канал] и медленно поднимается вверх. Возникнет ощущение, будто муравьи [пробегаются] по коже. В этот момент происходит высшее наслаждение (гимн 67)».
Этот гимн точно описывает необычные телесные ощущение, которые возникают при длительных медитациях в условиях сенсорной депривации. Указанные в скобках пояснения не являются умозрительными. Эта информация обычно встречается в параллельных источниках. Для того чтобы правильно переводить подобные тексты, необходимо читать соответствующую литературу, которая встречается в основном на санскрите. Слово «муравей» - это все, что связывает оригинальный стих с переводом Роша. Автора этого гимна интересовала цель, которую можно достичь, преодолев чувственное напряжение, но никак не достижение «будоражащего переживания».
Эта статья могла бы быть намного длиннее, но, пожалуй, я уже доказал свою точку зрения. Давайте теперь обратим внимание на некоторые последствия. С каким же культурным контекстом, допускающим подобного рода заимствования и мистификации, мы имеем дело?
Последствия и проблемы общего характера: антиинтеллектуализм и релятивизм в американской культуре
К сожалению, в этой статье у меня не хватит места, чтобы обозначить тревожные тенденции в американской духовной субкультуре(ах) и культуре в целом, но работа Роша служит тому ярким примером. К ним можно отнести антиинтеллектуализм, релятивизм и (как я это называю) хитрости индивидуализма. Если сравнивать с Европой или Индией, в Америке всегда испытывали недоверие (или некоторое неуважение) к специалистам в интеллектуальных областях. Люди очень внимательно относятся к выбору профессионалов, когда это связано с их автомобилем или здоровьем, но когда дело доходит до формирования точки зрения, касающейся культуры или религии, данный этап игнорируется. Возможно, широкая общественность не догадывается, но уровень кропотливых детальных исследований в этих областях такой же, как в точных науках. Причина, по которой американцы в подавляющем большинстве случаев не обращаются к экспертам в области религии, хорошо известна – ценность личного духовного переживания, свободного от мнений священников или духовных лиц. (Такая парадигма возникла вследствие распространенности протестантизма в раннем американском обществе.) До сих пор актуальны слова Уильяма Джеймса, сказанные в 1902 году, что для большинства американцев религия представляет собой «чувства, действия и переживания каких-то отдельных людей в их уединении, поскольку они опасаются связать себя отношениями с тем, что считают божественным». Но вот чему это авторитетное мнение идет вразрез – многие считают, что в вопросах религии они не нуждаются во мнении экспертов, даже если они касается истории или лингвистики, а не духовных откровений. Рош очень хорошо демонстрирует это явление, но еще более яркие примеры я встречаю в беседах на просторах социальных сетей. У всего этого очень серьезные последствия. Американцы ничего не смыслят в мировых религиях, поэтому они не могут отличить обычных мусульман от фанатиков, а индуистов рассматривают как экзотику или просто высмеивают их.
Вторая часть высказывания Уильяма Джеймса указывает нам на такую проблему, как релятивизм. Каждый человек имеет право на личное мнение, и все они равны. Некоторые расширяют это понятие и полагают, что любые взгляды на реальность равноценны друг другу (вот что такое релятивизм). Философы уже давно установили, что релятивизм - непоследовательность и бессмысленность либо прикрытие для некоторой формы нигилизма (насколько мнения могут быть равны в истинности, настолько же они могут быть ошибочны - из этого следует, что ничего не может быть истинным). Такая популярная (но не продуманная) в Америке приверженность к релятивизму приводит к обесцениванию экспертного мнения, так как если все мнения равны, зачем нужны специалисты?
Современное йога-сообщество изобилует антиинтеллектуализмом и релятивизмом. Мои ученики рассказывают, что они часто слышат насмешки в свой адрес от соратников в йога-студиях: «Зачем ты так много учишься? Почему бы тебе просто не испытать это? Разве ты не знаешь, что йога – это личное переживание? Освободись от умствования!» Тем не менее, такие утверждения расходятся с сильной интеллектуальной культурой былой Индии, родины йоги. Каким-то образом эти тексты дошли до наших дней. Многие практикующие люди тех времен очень глубоко задумывались о том, что они делают. Зачем они выполняли те или иные практики, какие взгляды на реальность были логически совместимы с тем духовным опытом, к которому они стремились? Они не считали, что интеллектуальное развитие несовместимо с духовными практиками, так как, скорее всего, понимали, что первое необходимо для зрелой проницательности. Будучи ученым и практиком, порой я испытываю отчаяние, осознавая масштаб разрыва между исследовательской рефлексией в этих вопросах и полным отсутствием таковой у широкой общественности.
Та проблема, которую я обрисовал, возможно, прольет свет на то, почему американские йоги не видят ценности в подобных статьях и считают их написание подлостью. Они одобряют только позитивную манеру изложения материала и осуждают любую критику в дискуссиях. Отчасти из-за хиппи-релятивистской этики, в которой «каждый имеет право поступать и думать так, как ему нравится», а любая критика противоречит этому священному принципу. Но в действительности тщательно продуманное критическое мнение, как правило, возникает из любви, заботы и желания способствовать решению касающегося его вопроса. В данном случае все именно так.
Я понимаю, что Лорэн Рош и большинство людей из его окружения обрели переживание блаженства благодаря той поэзии, а увидев мой анализ, сочтут его абсолютно лишним. Ничего не имею против людей, которые в восторге от самих себя, меня волнует, не занимаются ли они самообманом. Считают ли они, что на самом деле следуют древнему тантрическому учению (когда это не так)? Верят ли они, что с помощью набора практик достигнут духовного пробуждения и освобождения (когда это не так)? Знают ли они, что философии гедонизма и йоги противоречат друг другу? Вот что для меня важно.
Приложения: больше переводов из «Виджняна-бхайрава-тантры»
«Как Шакти и ее Повелитель (Шива) нераздельны друг от друга, так и нет никакого разделения между качеством и тем, кому оно принадлежит; Сила (Шакти) Верховной Сущности есть сам Абсолют (parā) (гимн 18)».
«Способность огня сжигать неотделима от самого огня. Шакти рассматривается отдельно, только (как орудие учения) чтобы помочь в достижении состояния озарения (jñāna-sattā) (гимн 19)».
«Недвойственная медитация того, кто вошел в состояние шакти, безусловно, раскроется в выражение состояния Шивы (śiva-rūpī). В нашей линии (Каула) сказано, что шакти Шивы – вход (в Шиву) (гимн 20)».
«Так же как различные направления (пространства) познаются с помощью света лампы или солнечных лучей, так и Шива познается через Шакти, о, Возлюбленная! (гимн 21)».
«Представь, что (кундалини) шакти, тончайшая возможная форма (праны), как лучи света сияет вверх от корня (центрального канала) и мирно растворяется в верхнем центре над макушкой; (тогда) пробуждается сознание (гимн 28)».
«(Почувствуй кундалини) шакти, поднимающуюся подобно светящейся струе от одного тонкого центра (чакры) к следующему. Когда Она достигает самого верхнего центра, который на три кулака выше макушки, тогда достигается кульминация, Великий Восход свободы (гимн 29)».
«Существует последовательность из 12-ти таких центров. Каждому соответствует свой гласный звук (a, ā и т.д.). Концентрируя сознание на каждом, последовательно от грубых к тонким и сверхтонким (формам), в конце ты найдешь Бога (гимн 30)».
«Быстро заполняя верховный центр (пранической) энергией, разрушая узел майи (над нёбом) с помощью «моста» концентрации между бровями (и) освобождая разум от мыслей, человек поднимается к всеобъемлющему состоянию (Vyāpinī)(в место) над всеми (высший центр над макушкой) (гимн 31)».
Заключительные гимны резюмируют начало, и конкретизируются на философии «Виджняна-бхайравы»:
«Богиня сказала: «Если, о, Господь, это истинная форма Пары, существует ли какая-то мантра и ее рецитация в (недвойственном) состояние твоего учения? Что нужно визуализировать, как поклоняться и возносить жертвы? Кому возносятся приношения? (гимны 142-144)».
«Почтенный Бхайрава сказал: «Этим высшим (путем), о, газелеокая, внешние практики рассматриваются как грубые (sthūla). Здесь «джапой» служит великая поглощающая медитация (bhāvanā) в Высшей Реальности. Повторяемая («мантра») - это спонтанный резонанс самосознания, сущность (всех) мантр. Что же касается «медитации визуализации» (dhyāna), то это ум, который стал неподвижен, свободный от форм, без опоры; божества больше не представляются с телами, глазами, лицами и прочим. Также пуджа – это не подношение цветов. А то, что делает ум твердым, который тщательным вниманием растворяется в свободной от мыслей конечной пустоте (чистого сознания). Это пуджа… Предать элементы, чувства, их объекты вместе с разумом «огню», который суть «Великая пустота», жертвенной ложкой сознания - это хома. Жертвоприношение (yāga) – удовлетворение, характеризующееся (внутренним) блаженством. Уничтожение (kṣap) всех грехов и сохранение (tra) от них живые существа есть (истинное) священное место (kṣetra), состояние погружения в Силу Рудры, Высшую медитацию. Иначе (без этого внутреннего понимания), какое поклонение может быть в этой Реальности, и кого ублажать (гимны 144-151)?»
«В любом случае, сущность собственного «Я» – это осознание радости врожденной свободы. Погружение в природу своей сущности рассматривается как (истинное) очищающее омовение» (гимн 152)».
«Служа Ей, оставаясь на жертвенном пути, наполненном великой радостью, будучи погруженным в силу этой Богини, достигается высшее состояние Бхайравы (гимн 155)».
***
Перевод: Ю. Остаповой,
Редакция: А. Глинко
Источник: http://www.sutrajournal.com/a-hippie-in-bhairavas-clothing-the-dangers-of-cultural-appropriation-by-christopher-wallis
