Истинные йогины никогда не врут о том, как они практикуют Брахмачарью.
Так-то, хатха-йогин молчит, знай давит пяткой в промежность, и язык его, как принято в такие моменты, завернут в кхечари-мудру. А как только он собирается высказать свое веское слово общественности, сфокусировав взгляд и поменяв выражение лица, его тут же ласково треплет по плечу джняна-йог — сиди, мол, сам им всё скажу! Потрепав, не мешкая, делает неприличный, но в то же время многозначительный жест. На все четыре стороны. Заставляющий общественность вмиг задуматься о многом.
Наведя на общественность легкий транс, харизматичный джняна-йог опять подталкивает хатха-йога — вот теперь-то давай, прояви-ка недвойственность, знай говори-рассказывай!
И хатха-йог, который и не выходил из своего транса, голосом изменившимся вещает:
«Жил себе мальчик, вернее, подросток, красоты необычайной, и его брахмачарьи добивались очень многие[1].
[1] Здесь и далее в своей речи хатха-йог цитирует Платона, заменив слово «любовь» на слово «брахмачарья» (первая речь Сократа из «Федра»). И эта замена — не что иное, как тонкий пристёб над джняна-йогом, потому как и ребенку ясно, что они два и одно — одновременно.
Один из них был лукав: жаждущий брахмачарьи не меньше, чем кто другой, он уверил его в том, будто вовсе и не жаждет брахмачарьи. И как-то раз, домогаясь своего, он стал убеждать его в этом самом, — будто не жаждущему брахмачарьи надо скорее уступить, чем жаждущему.
А говорил он вот как:
Раз перед тобой и передо мной стоит вопрос, с кем лучше дружить, с соблюдающим или не соблюдающим брахмачарью, нам надо условиться об определении того, что такое брахмачарья и в чем ее сила, а затем, имея это в виду и ссылаясь на это, мы займемся рассмотрением, приносит ли она пользу или вред.
Что брахмачарья есть некое влечение, ясно всякому. А что и не соблюдающие брахмачарью тоже имеют влечение к красавцам и красавицам, это мы знаем. Чем же, по-нашему, отличается брахмачарин от не брахмачарина?
Следует обратить внимание, что в каждом из нас есть два каких-то начала, управляющие нами и нас ведущие; мы следуем за ними, куда бы они ни повели; одно из них врожденное, это — влечение к удовольствиям, другое — приобретенное нами мнение относительно нравственного блага и стремления к нему.
Эти начала в нас иногда согласуются, но бывает, что они находятся в разладе и верх берет то одно, то другое.
Когда мнение о благе разумно сказывается в поведении и своею силою берет верх, это называют рассудительностью.
Влечение же, неразумно направленное на удовольствия и возобладавшее в нас своею властью, называется необузданностью. Впрочем, для необузданности есть много названий, ведь она бывает разной и сложной: тот ее вид, которому доведется стать отличительным, и дает свое название ее обладателю, хотя бы оно было и некрасиво и не стоило бы его носить. Так, пристрастие к еде, взявшее верх над пониманием высшего блага и остальными влечениями, будет чревоугодием, и кто им отличается, получает как раз это прозвание. А если кем самовластно правит пристрастие к опьянению, и только оно его и ведет, — понятно, какое прозвище он получит. И в остальных случаях то же самое: название берется от соответствующего влечения, постоянно преобладающего, — это очевидно».
Тут хатха-йогин замолк, чтобы сглотнуть накопившуюся слюну, и джняна-йогин, воспользовавшись паузой и как бы передразнивая его, поспешил отметить:
Ради чего все это было сказано, пожалуй, ясно; во всяком случае, сказанное яснее несказанного. Ведь влечение, которое вопреки разуму возобладало над мнением, побуждающим нас к правильному поведению, и которое свелось к наслаждению красотой, а кроме того, сильно окрепло под влиянием родственных ему влечений к телесной красоте и подчинило себе все поведение человека, — это влечение получило прозвание от своего могущества, вот почему КОНТРОЛЬ над этим влечением и зовется Брахмачарьей.
А уж каким образом всякое влечение можно контролировать и правомерно ли это в принципе называть контролем — все эти гламурные бла-бла-бла от людей несведущих и принимающих желаемое за действительное — уже совсем другая история. Стойкие в обетах как давили, так и будут давить пяткой в промежность, а умом погруженные в Брахму захотят — надавят, а нет — так и не станут.
Думать забыл
Мыслей закончилось масло
Сначала потухло, потом погасло
Не назовешь ТО что ЭТО к примеру рассвет — электричества нет
Разумеется, в виде метафоры
Исключительно
Ибо прекращение, как и незнание — не освобождает
От ответственности
Несуществования.
