Петри Ряйсянен об Аштанга Виньясе, шаманстве, Боге, целительстве и музыке

Вопрос: Ты регулярно проводишь семинары в России. Расскажи о своих впечатлениях.

Петри: Мне нравятся люди, которые приходят ко мне на занятия, — они очень благожелательные, находят время на йогу, несмотря на то, что в мегаполисах, таких как Москва или Санкт-Петербург, нужно много работать, а темп жизни очень высок. Прана течет быстро, и это отражается на практике — виньясы выполняются слишком торопливо (смеется). Когда Эдди Штерн из Нью-Йорка проводил лед-класс в Хельсинки, где всё размеренно и неспешно, он закончил его на пятнадцать минут позже, хотя был уверен, что считал виньясы в своем обычном темпе (смеется).

Вопрос: Вырос ли уровень аштанга-йоги за эти годы?

Петри: Несомненно. Многие выполняют первую серию (Primary Series) очень хорошо. Со второй (Intermediate Series), конечно, есть проблемы.

Вопрос: Твоя вторая книга посвящена как раз второй серии. Надеюсь, что за изданием на русском языке первой книги последует вторая.

Петри: Уже заканчиваю ее перевод на английский язык, после чего книгу переведут на русский.

Вопрос: В аштанга-йоге набор асан и порядок их выполнения менять нельзя. Однако многие преподаватели делают это: одни добавляют шпагаты или стойки на руках в первую серию, другие начинают занятие со стретчинга или сукшма-вьяямы, третьи завершают его длительной проработкой прогибов. Как ты к этому относишься?

Петри: Я не вижу необходимости в таких дополнениях. Следует верить в метод, в его полноту и целостность. Произвол по отношению к традиции мне кажется неоправданным. Наоборот, сегодня в аштанга-йоге усиливается тенденция к возвращению к истокам, очищению последовательности от всех нововведений, более бережному отношению к ней. Об этом я пишу в своей книге.

Конечно, иногда можно делать дополнительные асаны перед занятием, во время или после него. Но только с целью терапии. Эти асаны должны подбираться учителем строго индивидуально. И даже в этом случае не следует слишком далеко отходить от традиции, менять ее приоритеты, делать из йоги стретчинг. Здесь в полной мере проявляется мудрость учителя, понимание им телесных ограничений учеников, которыми обусловлены их проблемы, его умение добиваться прогресса, не сдерживая, и не слишком сильно толкая их вперед. Ведь бывает так, что учитель проецирует на других те затруднения, с которыми столкнулся сам, и заставляет делать всех то, что помогло лично ему.

Вопрос: Но даже если учитель остается в рамках традиции, с опытом у него формируется собственный подход к практике и преподаванию. Мы видим какие разные в этом смысле Дэвид Свенсон и Ричард Фримен, например. В чем уникальность твоего подхода?

Петри: Для меня практика — это терапия, глубокое очищение тела, после которого загрязненность ума устраняется легко и естественно. Человек учится контролировать работу мышц, постепенно ощущает токи пранической энергии и, наконец, открывает внутреннюю духовную сущность. Свою задачу как учитель я вижу в том, чтобы создать для этого наиболее благоприятные условия.

В качестве метода я использую физическую правку в асанах. Воздействуя на тело, я никогда не злоупотребляю надавливанием на человека, но пытаюсь создать для практикующего свободное пространство в асане, куда он сможет продвинуться сам. Когда человек чувствует, что способен более глубоко войти в асану, его не нужно долго просить сделать это (смеется). Чего-чего, а желания выполнить позу на пределе своих возможностей у аштанга-йогов хоть отбавляй (смеется).

Помимо этого, я всегда дополняю физический контакт исцеляющим энергетическим воздействием. Это одна из техник, заимствованная мной из традиционного финского целительства, которым я много лет, с 1991 по 1998 годы, занимался профессионально, пока полностью не переключился на йогу. Подобно шаману я раскрываю перед учеником всю глубину асаны, активизируя пранические токи (нади) и позволяя почувствовать работу праны. Это делает людей счастливыми.

Вопрос: А как ты стал целителем?

Петри: Все началось с интереса к народной музыке, которая притягивала меня своей природной первобытной силой… Она и привела меня к знахарству. Я отправился на север Финляндии, где в 1980-е годы еще можно было найти старых целителей, хранителей традиционного знания. Много лет я стажировался у известного мастера Раймо Холтти, который стал моим учителем.

У финских целителей богатый арсенал техник — применяется все, что лечит и эффективность чего доказана опытом: мануальная терапия, энерготерапия, травы, обычные и кровососные банки, различные заклинания, типа мантр. Я не очень интересовался траволечением и заклинаниями, сосредоточившись на мануальной и энерготерапии, которые по сей день использую на занятиях. Иногда бесплатно лечу людей, нуждающихся в этом.

Вопрос: Ты сравнил себя с шаманом. Дэнни Парадайз в беседе со мной говорил, что хатха-йога и шаманизм очень похожи — в обоих случаях мы пытаемся изменить внешнюю реальность через манипуляции с собой.

Петри: Да, я слышал это от Денни, мы с Вамбуи недавно ужинали с ним. С одной стороны у йоги и шаманства действительно есть определенное сходство. Они пытаются установить более глубокий контакт человека со своим телом, с природой и вселенской энергией, переходя от физического аспекта к духовному, с выходом в сверхсознательное состояние — транс.

С другой стороны различия очевидны. Шаман, как правило, пребывает в экстазе — подобно безумцу он носится с бубном и колотушкой (смеется). Причем для продуцирования транса применяются психоделики, заклинания и т. п. Шаманизм примитивен, йога гораздо сложнее — она активизирует внутренние резервы человека без привлечения внешних средств. Йога больше подходит для обычной жизни и хорошо работает в нормальном состоянии сознания. Так что, если предположить, что йога и шаманизм ведут в одно место, то разными путями.

Вопрос: Музыка подтолкнула тебя к целительству. А какую музыку ты слушаешь?

Петри: Любую, если она самобытна и нерафинированна, если в ней присутствует искренность и неподдельность чувств. Индийскую, западную, народную и даже поп-музыку… Не важно, что это за музыка, важно, что двигало теми, кто ее создавал, насколько ясно они сумели донести свой посыл до слушателей… Не люблю нью-эйдж за плохой санскрит и оторванность от действительности. Я пел горловым пением в нескольких этно-проектах и тоже старался быть естественным, настоящим…

Вопрос: В интернете есть видео, на котором ты поешь панк.

Петри: О, это отголосок моего подросткового увлечения (смеется). Очень энергичная и честная музыка, отражающая мои чувства в том возрасте… протест против лицемерия окружающих, позволяющая оставаться самим собой. Но сегодня многие в панк-музыке, впрочем, как и в йоге, отошли от своих идеалов и думают только о деньгах.

Вопрос: Есть мнение, что аштанга-йоги чрезмерно зациклены на выполнении сложных последовательностей асан, не занимаясь ни пранаямой, ни медитацией. Как ты думаешь, достаточно ли асан для достижения целей, описанных в «Йога-сутрах» или «Хатха-йога-прадипике»? Самадхи, например?

Петри: Я думаю, вполне. Асана — это полный и целостный метод, устраняющий физические и ментальные загрязнения. Всё остальное, включая самадхи, — следствие этого очищения. Я верю, что практика асан, сама по себе может привести человека к самадхи. Асаны и виньясы меняют сознание…

Вопрос: Но в «Йога-сутрах» асана определена лишь как неподвижная и удобная поза, необходимая для последующих практик?

Петри: Не уверен, что это правильное понимание Патанджали. Странно, если бы всё бесконечное разнообразие асан существовало только для того, чтобы научить человека пребыванию в одной позе. Каждая асана раскрывает определенные структуры тела, активизирует определенные энергетические токи, расширяет диапазон осознанности.

Вопрос: То есть в пранаяме и медитации нет необходимости?

Петри: Нет. Ни в пранаяме, ни в медитации, ни в пении мантр, ни в изучении философии… Кому-то это нужно, кому-то нет. Будда не практиковал пранаяму, ему было достаточно медитации. Глубоким погружением в асану достигается и очищение, и медитация, и единение с вселенским духом. Паттабхи Джойс называл аштанга-йогу бхакти-йогой. А что может сделать нас ближе к предмету желания, если не бхакти-йога?

Наполненность асаны зависит от наших мыслей, намерений и открытости к духовному. Если ты думаешь о Брахмане, то он внутри и вокруг тебя. Для многих, к сожалению, асана остается только физической практикой — они не видят как можно вовлечь в нее другие аспекты йоги. Ко многим понимание приходит через контроль дыхания, бандх и взгляда. Но йога-шастры говорят, что не всем дано почувствовать асану. Это определяется прошлыми жизнями, возможно, генетикой (смеется). У тех, кому это дано, сознание раскрывается достаточно глубоко и сильные процессы очищения запускаются уже при выполнении сурья-намаскар или простых асан. Даже у начинающих.

Вопрос: Ты говоришь о медитации при выполнении асан. Но ведь считается, что медитирующий должен быть неподвижен.

Петри: Я познакомился с «динамичной» медитацией, наблюдая за Паттабхи Джойсом. Его пранаяма, его чантинг, его пуджа — все это виды активной медитации. Я не знаю насколько глубокой была его «статичная» медитация, но очевидно, что это не единственный возможный вид медитации. Мы ведь говорим о неподвижности ума, а не о неподвижности тела. Сосредоточенная практика асан, с фокусом на дыхании и токах энергии — это высшая медитация.

Практика асан очень конкретна, это не витание в облаках, свойственное многим духовным искателям. Результат налицо, здесь трудно заниматься самообманом, когда, начитавшись духовных книг, люди начинают жить в своем воображении, без критического отношения к себе и действительности. Поэтому я считаю, что асана важнее и медитации, и пранаямы, и философии… Она конкретнее и реальнее всего остального.

Многие не любят асаны, потому у них нет реальной заинтересованности в том, чтобы быть здоровыми и очищенными. Они ищут быстрые пути, не желая менять свою жизнь и привычки. Им достаточно убедить себя в том, что они очистились и живут духовной жизнью. В этом слабость человека.

Вопрос: А что ты понимаешь под духовностью?

Петри: У Патанджали отчетливо просматриваются два пути: религиозный (ишварапранидхана) и йогический (метод аштанга-йоги, устраняющий загрязненность тела и сознания). Узнав из «Йога-сутр» или «Бхагават-гиты», что путь через преданность Богу — самый быстрый, многие в одно мгновение становятся верующими. Спрашиваешь их о цели в йоге, и они не задумываясь отвечают: Бог (смеется). Не стоит следовать за толпой, слепо делая то, что делают другие (смеется).

Жизнь проста, но ставит сложные вопросы. Когда люди утверждают, что понимают, что такое Бог, я думаю они заблуждаются. Человеку это не по силам. Путь к познанию Бога не имеет конца, это только попытка выйти за границы обусловленности нашего ума. Любое определение ограничивает Бога, его окончательное понимание недостижимо. Но очень важно не останавливаться и не прекращать поиск. Конечно, это требует затрат энергии, зато поддерживает ум открытым для новых идей. Например, в Эрмитаже я с удовольствием рассматривал картины, изображающие Рай, стараясь вникнуть в их символизм и обогатить свое понимание населяющих его существ.

Я не сторонник быстрого пути, предпочитаю двигаться медленно… Пытаюсь разобраться, что люди имеют ввиду, когда говорят о Боге как о «творце» или «защитнике»? В чем источник их веры? Какая неизведанная энергия оживляет вселенную? Как прана течет внутри и снаружи? Связь с природой, связь с другими людьми и их энергией — вот что является для меня высшей духовной практикой, ишварапранидханой и свадхьяей. Это не вера в Бога, но тоже позволяет на опыте познать, что такое святость, чистота ума, безгреховность и т. п. Духовное пробуждение сильно зависит от направленности мыслей, оно происходит очень естественно, не так как об этом говорят по телевизору (смеется).

Вопрос: Кришнамачарья верил в Шри Нараяну и освобождение после смерти, Паттабхи Джойс — в недвойственный Брахман и освобождение при жизни. Мне кажется, что уже этот факт заставляет толерантно относиться к различным духовным традициям.

Петри: Вот именно. Часто верующий человек не желает думать о других богах, боясь выйти за границы своего мировоззрения. Ведь оно формируется годами, возможно с детства, — моя религия, моя церковь, мой приход… Бога начинают любить за то, что он свой. Эгоизм ограничивает свободу поиска истины, свободу выбора. Это происходит не только в религии, но и в философии. Например, изучая «Йога-сутры», кто-то ездит в Индию к аутентичным учителям, учит санскрит. Постепенно ценность этой философии возрастает пропорционально потраченным деньгам, времени и усилиям. И со временем сутры становятся единственным путем к освобождению.

Настоящая вера в Бога предполагает уважительное отношение к духовному опыту других людей. Только задумайся, какое бесчисленное количество богов существовало за всю историю человечества. Неужели всем им не хватит места на небесах? (смеется) Как можно утверждать, что есть только Шива, или только Хайягрива, а остальных нет? Если есть один Бог, то где-то существуют и миллионы других.

Если прекращается процесс богопознания, если возникает уверенность, что получены ответы на все вопросы — это тревожный знак. Кстати, Кришнамачарья никогда не прекращал духовного поиска, и по воспоминаниям современников, имел мышление свободное и открытое новому.

Вопрос: Дешикачар пишет, что отец попросил выполнить обряд, посвященный своему 100-летию, священника не своей вишнуитской сампрадаи, а смарта-брахмана.

Петри: Или другой пример — Эдди Штерн, открывший в Нью-Йорке традиционный индуистский храм Ганеше, в котором регулярно проводятся пуджи. Его считают религиозным, но ему не нравится, когда его пытаются ограничить жесткими рамками. Он говорит, что нашел пуджу лучшим способом общения с Богом на данный момент. Лучшим, но не окончательным. А индусы начинают давить на него, с тем, чтобы он определился, для них он остается слишком свободным. Но было бы странно, если бы путь к абсолютной свободе лежал в каких-то узких границах (смеется).

Вопрос: Ты знаком с другими стилями йоги? Методами Дешикачара, Шриватсы Рамасвами или других учеников Кришнамачарьи?

Петри: Живя в Нью-Йорке долгое время, я ради интереса посещал разные занятия. Но йогу других учеников Кришнамачарьи практиковать не приходилось. Ничего лучше аштанга-йоги я не встречал, даже близко сравнимого с ее глубиной, достоверностью и внятностью.

Вопрос: Как йога изменила твою жизнь?

Петри: Я перешел на здоровый образ жизни, перестал курить и употреблять алкоголь. Думаю, все йоги имеют такой опыт. Можно сравнить себя с друзьями, живущими как прежде, и увидеть реальные результаты практики: мы выглядим лет на десять моложе, находимся в лучшей физической форме, у нас стабильная психика и более оптимистичный взгляд на мир.

Раньше я был убежденным атеистом и материалистом, сегодня нахожусь в духовном поиске. Но самое главное — я стал наслаждаться состоянием естественной чистоты мыслей и чувств. Это удивительно, никогда раньше не испытывал ничего подобного. В первый раз я почувствовал его где-то спустя год после начала занятий. Я сказал себе: «Вау, мой ум чист!» (смеется). Это значимый опыт, вдохновивший меня на продолжение занятий. Не думаю, что кто-то сможет долго делать асаны только ради прогресса, и не получая такого ментального опыта. Если асана остается только физической практикой, человек обязательно будет пробовать что-то еще, или бросит занятия.

Вопрос: Как ты думаешь, что ты будешь делать в 70 лет?

Петри: Надеюсь, то же самое (смеется) — учить людей. Иметь такую возможность — большое счастье. На пенсию не собираюсь, рассчитываю умереть в йога-шале как Паттабхи Джойс. Такова цель (смеется).

О семинарах Петри в России и русском издании его книги: www.vinyasa.ru

Петри Ряйсянен примет участив в фестивале Йога-Радуга в Турции, 1-7 мая 2012г.  www.yogafest.info